Почти — это значит, что в глазах уже муть плавала, но удержаться и не завизжать сил ещё хватало.
Арха стиснула зубы, сжала кулаки, длинно выдохнула, задрав голову. Взгляд упёрся в потолок, расписанный всё теми же пузатыми демонятами — в пару к дверям. Роз там тоже в избытке имелось. Комната это была такая, особенная. Называлась: «Розовая гардеробная». Предназначалась она исключительно для примерок новых туалетов леди Харрат. В данном случае и вопреки всем правилам, будущей леди Харрат.
— Я всё ещё здесь, — напомнил о своём существовании ивтор, нежно беря девушку за руку.
— Я, к сожалению, тоже, — сквозь зубы выдавила лекарка.
Ещё раз глянула в зеркало и рывком, едва половину шевелюры не вырвав, выдернула шпильки из пучка волос, так старательно с утра уложенного. Куафёром, между прочим, а ни кем-то там, чтоб и ему во Тьме местечко нашлось.
— Ну и зачем? — укоризненно поинтересовался Адин.
— Ненавижу эту причёску! — змеёй прошипела ведунья. — Как будто корова языком вылизывала. И уши торчат!
— Дальше, — спокойно подбодрил демон.
— И платья эти ненавижу! Они неудобные, жёсткие и колются! Я в них на пугало похожа! Какое золото? Ты на меня посмотри: где я, а где золото!
— Золотое на чёрном — это классическое сочетание.
— Вот сам эти классические сочетания и таскай! И дом этот ненавижу! Зачем мы сюда приехали? Лучше б в Дановский особняк… И его тоже ненавижу!
— Дана? — деловито уточнил блондин. — Или особняк?
— Всех! — выпалила ведунья.
— Очень хорошо, — синеглазик снял Арху с пуфика и как держал — за талию — так и перенёс на кушетку, на которой сам сидел. Сунул лекарке в руки платок, воды налил, но не подал, а предусмотрительно рядом поставил: то ли на случай, если ей пить захочется. То ли если понадобится что-нибудь швырнуть. — Итак, истерику беременной женщины мы выслушали. Теперь давай реальную причину с чего такие настроения? Всё же хорошо было.
— Хорошо? Боюсь тогда спросить, что такое плохо! — рыдать ведунья передумала, вместо этого разодрала платок на две части. — Через пять дней меня ко двору представлять будут! А там Адаша, и императрица. И я опозорюсь обязательно! И…
— И Дан опять пришёл поздно ночью, — кивнул не в меру догадливый Адин.
— И спальни эти дурацкие, раздельные!
— Малыш, ты ребёнка носишь, не забыла? И есть правила…
— Я беременная, а не при смерти! — не выдержала-таки, заорала. — А правила… Знаешь, куда пусть ваши правила катятся? В…
Ивтор, не забывая смотреть сочувственно и успокаивающе по ручке похлопывать, бесстрастно и даже с интересом выслушал всё, что лекарка смогла вспомнить из словарного запаса Ируш, приправив их знаниями, подчерпнутыми в солдатском лазарете. Подождал, пока Арха выговорится. Помолчал — не добавит ли ещё чего-нибудь. И только потом воду ей предложил.
Лекарка выпила одним махом, клацая зубами о край стакана.
— Легче? — поинтересовался Адин. Ведунья обречённо кивнула. — Примерку закончим? Можно уже портниху обратно звать? Честно, я бы тебя отпустил. Но нужно ещё в клинику сегодня ехать.
— Знаешь ты кто? — леди Нашкас всё-таки хлюпнула носом, но так, для порядка и на сухую. — Ты самый натуральный садист.
— Я не садист, а друг, — наставительно поправил её красавец. — Хотя порой одно не исключает другого. Давай, вставай. Нас ждут великие дела.
В величии ожидающих её дел Арха сильно сомневалась. Но всё же встала. А куда деваться?
***
К дому, в котором Тхия с Ю поселились, леди Нашкас испытывала только одно, зато чистое и ничем не замутнённое чувство: самую чёрную зависть. Двухэтажный коттеджик, расчерченный перекрестьем внешних балок, окружённый чахлой растительностью, которую садом язык не поворачивался назвать, нравился ведунье до дрожи. Хотя, конечно, он ни в какое сравнение не шёл ни с особняком Дана, в котором лекарке гостить доводилось. Ни, тем более, с официальной резиденцией Харратов, где леди нынче проживала.
Не было тут ни розовых гардеробных, ни голубых купален, ни парков, ни зимних садов с оранжереями и гротами. И статуй имелось всего две — каменный мастиф и пони, стоящие по сторонам ярко-красной двери не то, что подъездным пандусом — крылечком не обременённой.
Зато в этом домике прочно поселились слегка безалаберный уют и тепло. А ещё любовь, как бы высокопарно это не звучало. И чхать на то, что под ногами постоянно путались щенки, кошки, дети, игрушки, книги, а порой даже и предметы гардероба вперемежку с оружием. И пусть слуг тут было всего двое, да и то приходящих. И плевать, что половицы скрипели, а краска кое-где облупилась. Зато тут жить хотелось.