— В общем, когда увидели, что меня нет, поискали по пляжу, слава Богу, долго не увлекались этими поисками. Дальше, наверное, обычная бабская истерика. И как в кино, недалеко загорал тренер по плаванию, он меня и вытащил. Вообще, весь пляж нырял, искал меня, но вытащил именно он. Вытащили, откачали, я этого уже не помню. Помню только, мама показывает на чужого дядю и говорит: «Вон, видишь того дядю? Пойди, скажи ему спасибо, он тебя спас». Я подошла, промямлила: «Спасибо». Вот и всё.
— А если бы ты утонул, меня бы сейчас не было, — неожиданно философски изрекла моя маленькая Лиза.
Мы все дни проводили на пляже, возились с ребенком в песке, строили песочные замки, гуляли вечером по городу и парку, ездили иногда в Калининград, — делать в нем было совершенно нечего. Разрушенный во время войны, бестолково застроенный некрасивыми серыми панельными строениями, его как будто специально обезличили, стерли следы старой жизни, превратили в один из многих сотен безликих российских городов. Сделали это скорее всего без злого умысла, злой умысел — это тоже работа, а работать у нас кто любит? Просто застроили бездарно, ни о чем не думая или думая о человеко-единицах на метр квадратный. Редкими местами выглядывали чудом сохранившиеся форты, или немецкие розовые домишки: Для всех строений советского времени был выбран веселый и, «радующий глаз», серый цвет — удачная архитектурная находка… Проститутки вечером и светлым днем стояли в разных многочисленных местах Калининграда:, еще страшнее, чем на Ленинградском шоссе в Москве. Кроме страшных, но все-таки кому-то нужных мордашек, эти девочки имели самый высокий процент ВИЧ-инфицированных по России, но это не останавливало их клиентов пользоваться их услугами, удивительный героизм проявляли они, испытывая судьбу.
Еще одно чудо нашего административного порядка — и в Калининграде, и в Балтийске частным лицам запрещалось продавать рыбу. Почему? Почему в приморских городах, где испокон веков для некоторых это являлось небольшой статьей приработка, где любой человек, пришедший на базар, ожидает увидеть ряды со свежей рыбкой, нельзя её продавать? В Балтийске не было никаких производств и промышленных предприятий, соответственно и рабочих мест достаточных для всех. Если человек не военный или не ходит в море на корабле, то шансы устроиться на работу были почти нулевыми. Молодые парни почти все занимались извозом на старых начала восьмидесятых «мерседесах», привезенных за копейки на местных кораблях. Занятие извозом было непростым бизнесом в городе Балтийске — городе, в котором везде можно дойти пешком. А рыба была источником дохода как раз пожилых людей, выходящих в залив на стареньких катерах. Но кого у нас интересуют пенсионеры? Зачем им вообще деньги? Наловили рыбу, ешьте сами. Я уже не помню официальную причину этого запрета, но при любой он выглядел идиотизмом и вызывал возмущение.
Рыба, конечно, была. Наш замечательный русский человек, в данном случае, традиционно забитый и послушный наш пенсионер и в этот раз справедливо «положил» на умные власти. Ведро с рыбой стояло под каждым базарным прилавком, но теперь надо было спрашивать: «Судачек свежий есть?» «Есть». «А угорь копченный?» «Есть». Все было, но, как и при советской власти «из-под полы». Жизнь регламентировала не отъевшаяся, уворовавшая у бедного старика власть:, а море, дающее щедро рыбу: и спрос на нее.
— Джон, привет! — вообще его звали Вовка, но прилепившаяся в детстве кличка так и осталась с ним до вот уже почти сорокалетнего возраста. Он был старше меня.
— Борис, ты что ли? — Джон испуганно посмотрел на меня, смутился и даже покраснел. — Тетя Нонна если бы не сказала, что ты приехал, то я бы тебя и не узнал.
— А ты совсем не изменился, — ответила я.
Это было неправдой, Джон неожиданно для меня выглядел совсем взрослым и уже немолодым мужиком, с зубами у него была какая-то проблема, части их не было, другая — пожелтевшая, покоричневевшая выглядывала из его смущенной улыбки пугающей иллюстрацией из учебника по стоматологии: Но даже с такой гнилой улыбкой из триллера Джон сохранил свое особенное обаяние и выглядел симпатичным мужчиной, я удивилась, что он до сих пор не женат и так ни разу и не был.
Вечером они с Андреем Штепой повели нас в местный бар, потом мы перебрались в другой, потом еще: Они не давали мне расплатиться, я совала им деньги. «Нет, ты наш гость», — говорили они. Денег я получала гораздо больше, чем они вместе взятые. Мне было неловко, я понимала, что для них это серьезные затраты. Потом я увидела, как Джон подошел к своему знакомому за соседним столиком и взял у того деньги взаймы, — деньги у них закончились, а они все равно не хотели их брать у меня. «Вот, настоящие русские мужики!» — подумала я. Я тут же завершила наши походы по злачным достопримечательностям Балтийска, сунула Джону деньги в карман, и мы с Машей пошли домой спать.