— Почему я должна злиться?
— Потому что я не смог уберечь тебя от опасностей своего мира, — вскинул подбородок мальчик, готовый хоть к простому осуждению, хоть к порке.
Прищурила глаза. Он издевается?
Нет, серьёзен и печален.
Однако его рыцарский дух и такое подростковое самобичевание даже не казались мне забавными сейчас.
Вздохнула.
Эта тема и разговор в целом обещали быть утомительными… Не привыкла я, когда мужчина винит себя вслух.
Алексей никогда не каялся. Даже когда умирал от боли, задыхался у меня на глазах, видел мои слёзы…
«Всё будет хорошо, — говорил он. — Ты со всем справишься, я всё сделал правильно».
И вот — на тебе! Если на землю решит упасть огромный метеорит, он тоже будет воспринимать это как личное упущение?
Хотя бесполезно сравнивать. Успокоившись, я заставила себя подойти, сесть напротив и коснуться холодной щеки лёгким поцелуем:
— Эдвард, ты не Бог, чтобы предусмотреть всё… Снизь планку ответственности. Мы сделали и сделаем всё возможное, чтобы выйти из этой истории сухими… Но если честно, то рано или поздно подобное должно было произойти. Я знала, что в конце концов появится опасность, нужно будет рисковать, выкручиваться. Это жизнь, Эдвард. И не важно, вампир ты или человек, но неприятности случаются у всех, только у кого-то это сломанная рука перед выступлением, а у кого-то вампир-ищейка. Ты же не надеялся держать меня под хрустальным колпаком всю мою жизнь? Холить, лелеять периодически поливать и отгонять от меня гусениц? — по болезненным глазам Эдварда поняла, что попала в яблочко.
Тяжёлый случай у моего Принца. Да только я не роза…
— Эдвард, а ты понимаешь, что когда-нибудь я состарюсь? Умру… — спросила осторожно, потому что мало ли какие у него планы на ближайшие лет шестьдесят… — Это вопрос нескольких десятков лет, во время которых ты останешься красивым и молодым подростком, а мои глаза всё естественнее будут смотреться на этом лице.
Эк я тактично про себя завернула!
— Для меня ты всегда останешься самой прекрасной.
Я чуть не расхохоталась над его бравадой:
— Дрябленькая кожа, сеточка морщин, первые коронки, подслеповатые глазки, седина, старческие пятна, артроз, глухота… Я даже где-то польщена, Эдвард, однако ты понимаешь, что я не позволю тебе быть рядом после того, как наша пара станет напоминать маму и сына? Даже если ты внезапно обнаружишь у себя признаки геронтофилии, Каллен…
На парня было страшно смотреть.
— Ты хочешь стать вампиром?
Я усмехнулась обречённости в его голосе.
— Нет, конечно. Мне слишком жаль этот устоявшийся мир, который может прогнуться под моим бессмертным честолюбием, потому что я не стану печатать медицинские статьи, как Карлайл, под псевдонимами, или отдавая славу знакомым. Я хочу посещать научные конференции, знакомых и родных без их лишних вопросов про эликсир молодости и бессмертия. Я хочу спасать людей, и мне не надо при этом разрываться на части от желания съесть их. Понимаешь, я намного хуже твоего отца, Эдвард. И моё бессмертие стало бы приговором для спокойного незнания этого мира.
Я понимала все плюсы и минусы человеческой жизни. Будь я реальным подростком, который ещё не познал этот мир в достаточной степени, без чётких планов на жизнь, без перспектив, привязанностей, я бы ухватилась за возможность бессмертия всеми зубами. Однако… Я не была той, что слаще морковки ничего не вкушала. Были в моей жизни десерты, провоцирующие гастрономические оргазмы. И я сейчас едва ли о еде.
— Мне плевать на мир в целом, Белла. Мне важно лишь твоё счастье, — тихо признался Эдвард. — Но тебе действительно нельзя становиться вампиром… Вольтури свято берегут традиции. И я не допущу, чтобы они пришли и уничтожили моего маленького бравого песца.
Я подумала о том, что ради великих открытий и с дьяволом бы сторговалась, но промолчала.
Неужели этот мальчик настолько влюблён? Я же сейчас по сути предупредила его о том, что меньше, чем через двадцать лет наши пути разойдутся, и он не осыпает упрёками, не обвиняет в прагматизме, готов уступить место другому, если это будет означать моё счастье… Его любовь была чистой, как вода в роднике. Я не знаю, чем заслужила её, но сейчас мне становилось почти жаль этого пылкого мальчика. Я давила в себе это чувство, но оно сопротивлялось и разрасталось в груди.
«Хочу любить его так же, — подумала я, — хочу смирить свою гордыню, забыть честолюбивые планы и быть его счастьем, хочу быть менее разумной, менее опытной. Я не хочу в один ужасный день проснуться, встретить его любящий взгляд и решить, что завтра исчезну из его жизни».
— Я тоже хочу, чтобы ты был счастлив, Эдвард.
Тутти не ответил. С грустной улыбкой он коснулся моих чуть влажных ресниц, лба, кончика носа. Это была нежность. Эдвард целовал меня так, будто думал, что прощание уже близко.
Нас прервал звонок мобильного.
— Это Элис.
— Включи громкую связь.
— Эдвард, Белла, у нас проблемы, — голосок предсказательницы был напуган. — Джеймс следует за Элеазаром и Кармен. Он видел знак Вольтури…
Мы переглянулись.
— У них есть мобильные? Кто-то ведь может предупредить их?
— Он планирует напасть? — спросили мы почти одновременно.
— Нет.
Короткий ответ Элис на наши вопросы повис в воздухе. Связи нет. А Джеймс наверняка захочет поболтать… Сверить показания…
— Мы должны встретить их на нейтральной территории и опередить Джеймса, пусть слушает наш диалог-игру из засады и пугается, я смогу обвести его вокруг пальца, — Эдвард заскрипел зубами от моего предположения.
— И ещё, Виктория направляется к нам домой. Она хочет предложить нам убить Беллу с их помощью.
— Идея ищейки, не её, — с ходу определил Эдвард. — Это либо развод, либо подстава, либо проверка.
— Всё вместе. Если я реально непобедимая Вольтури, то я убью Калленов, распалённых жаждой защитить тебя, оценю интриганистость Джеймса и предложу ему место в итальянском театре…
— Моё место? — парень насмешливо заломил бровь.
— Да-да, он ведь даже не знает, с кем конкурирует, может, его дар интереснее? Поэтому ты останешься тут, хоронить родных соклановцев и защищать эти заповедные территории, потому что мне нравится твоя диета… — я уже одевалась.
— А если тебя убьют, то он бы попросил, как трофей, кулон Вольтури, — понял Эдвард.
— Да, они бы свалили, а с итальянской мафией пришлось бы разбираться твоим родным. Раз у Виктории уже есть опыт уходить от закона…
— И ты сама сказала, что Деметрий ищет не по запаху, хотя и его бы след уже простыл, когда Вольтури спохватились бы.
— Красиво, — протянула я, отдавая должное мозгам кочевника. — Советую вам согласиться после некоторых уговоров. Пока соперник считает себя умнее, вы всегда на шаг впереди него…
А la guerre comme а la guerre
Только смелые, уверенные в себе люди,
чувствующие себя в мире как дома, могут извлекать
преимущества как из благ жизни, так и из её трудностей.
Они знают, что трудности существуют, но они также знают,
что в состоянии их преодолеть.
Альфред Адлер
Белла
Итак, игра началась. Фигуры расставлены на доске, и сегодня я играю не белыми. Зато следующий ход за мной. Очевидно, Джеймс уговорил Викторию пойти к Калленам, чтобы те помогли им расправиться со мной, тем самым спасти Эдварда от коварной Вольтури в моём лице и не позволить забрать мальчика в Италию.
Любой исход этого сражения устроил бы Джеймса. В одном убьют меня, а в другом Калленов убью я… Ну, он так считает…
Если убьют меня — кочевник получит в благодарность кулон Вольтури, как трофейную награду, а вот семейке вегетарианцев предстоит разбираться с мстительными итальянцами. Долго ли простоит незанятой территория? Уверена, он рассчитывает узнать подробности от поселившегося в соседнем штате Лорана. После моего убийства Джеймс-то свалит, а дар Виктории, понимание, когда и в каком направлении бежать от опасности, позволит парочке скрываться, пока о них не забудут или не махнут рукой.