И какой чудесной. Как мне повезло.
Я бросаю взгляд на Роуэна. Он смотрит на меня, на губах – легкая усмешка.
– Ты улыбаешься, – говорит он.
– Заткнись, – отвечаю я, хотя он прав.
– Мальчики, советую расслабиться и наслаждаться происходящим, – подает голос Сесили. Она сидит, скрестив ноги, и неотрывно смотрит в телефон. – Со следующей недели график у вас будет напряженнее некуда.
Сесили – единственная из нас, кто хоть немного похож на нормального человека. Для церемонии она выбрала синее платье, тугие черные кудряшки уложены на одну сторону, на шее болтается шнурок с бейджиком. Из дорогих вещей – только большой айфон в руке.
Сесили Уиллс – менеджер нашей группы. Она старше нас лет на десять, не больше, но при этом все время указывает, что нам делать, куда идти, где стоять и что говорить. Без нее мы бы понятия не имели, чем занимаемся.
– Не нагнетай, – закатывает глаза Роуэн.
– Я просто держу руку на пульсе, малыш. Новый контракт в корне отличается от того, по которому вы работаете сейчас. И вам еще привыкать к жизни после гастролей.
Новый контракт. Вернувшись домой из евротура, мы подпишем новый контракт с нашим звукозаписывающим лейблом «Форт Рекордс».
Новый контракт означает более продолжительные гастроли. Больше интервью, больше крупных спонсоров, больше мерча – и, главное, мы наконец отправимся покорять Америку. Наш сингл в США недавно вошел в десятку лучших, но нам организуют настоящий тур по Штатам, чтобы мы завоевали американскую аудиторию – а вместе с ней, быть может, и весь мир.
И мы, конечно, всеми руками за. Никто не возражает против того, чтобы наша музыка звучала во всех уголках планеты, а имена вошли в учебники истории. Но все эти интервью, гастроли, участие в чужих концертах и прочее в утроенном количестве, честно говоря, не вызывают у меня особого энтузиазма. Более того, такое будущее пугает.
– Нам обязательно сейчас об этом говорить? – бормочу я.
Сесили продолжает что-то печатать в телефоне.
– Разумеется, нет, малыш. Можем вернуться к дерьму и тревожности.
– Отлично.
Роуэн тяжело вздыхает.
– Посмотрите, что вы наделали. Превратили Джимми в ворчуна.
– Ничего я не ворчу…
Листер открывает рот в притворном изумлении.
– А я-то тут при чем?
– Вы оба постарались. – Роуэн обводит рукой Листера и Сесили.
– Никто ни в чем не виноват, – говорю я. – Просто у меня странное настроение.
– Но ты ведь рад? – опять спрашивает Листер.
– Да! Очень рад.
И я действительно рад. Только еще нервничаю и напуган до чертиков.
Теперь все трое внимательно смотрят на меня.
– Мы же выступаем в «Долби»! – кричу я и ловлю себя на том, что снова улыбаюсь.
Роуэн складывает руки на груди и выразительно поднимает брови. Но потом кивает и ничего не говорит. Листер издает торжествующий вопль и принимается опускать окно, но Сесили проворно шлепает его по руке и возвращает стекло на место.
Крики на улице уже не напоминают шум прибоя – теперь это скорее пронзительный скрежет гигантских механизмов. «Хаммер» останавливается, и я чувствую, что меня слегка мутит. Не знаю, почему сегодня настолько тяжелее. Я всегда нервничаю, но обычно держу себя в руках.
Уверен, как только мы окажемся на сцене, я приду в норму. И буду наслаждаться, как советовала Сесили.
Я пробегаюсь пальцами по ключицам, нахожу крохотный крестик, который болтается на шее, и прошу Бога послать мне немного спокойствия. Надеюсь, Он услышит.
Сегодня я в черном – в группе это мой цвет. Узкие брюки длиной до щиколоток, ботинки-челси, которые уже натерли мне ноги, широкий джинсовый пиджак и рубашка, воротник которой пытается меня задушить. И маленький значок с флагом трансгендеров – я всегда прикалываю его, когда выхожу в свет.
Роуэн отстегивает ремень, ласково хлопает меня по щеке, щиплет Листера за нос и командует:
– На выход, господа.
К девочкам нам не привыкать. Они всегда здесь, ждут нас. Честное слово, я не против. Не понимаю, правда, почему они сходят по нам с ума, но я их тоже в каком-то смысле люблю. Как люблю смотреть в инстаграме видео со щенками.
Мы вылезаем из машины; какая-то женщина кидается приводить в порядок наши прически и макияж, другая быстро чистит роликом мой пиджак. Мне нравится, как они вечно возникают из ниоткуда. Мужчины в джинсах с большими камерами. Лысые телохранители в черном. И у всех эти чертовы бейджики.