Глава 13. Соня
Под самое утро отца вызвали в клинику.
Черт, знает что.
Я понимаю: видимо, острая необходимость. Но они уверены, что невыспавшийся нейрохирург – хорошая идея?
Папа в принципе не умеет собираться тихо и не умеет сам включать чайник. По крайней мере, мама так думает. А я думаю, что это папина хитрая технология, чтобы мама вокруг него вертелась. Как ребенок, ей-богу.
Я вот не верю, что мужик в сорок шесть лет с высшим образованием не справится с жареными яйцами… Но с мамой у него почему-то прокатывает.
После того, как он отчаливает на работу, а мама идет досыпать, я остаюсь перед дилеммой: пойти опять в кровать и проспать все к чертовой матери, или не ложиться…
Как назло, мне ко второй паре.
По расписанию стоит первая, но препода угнали на какую-то конференцию, так что разбудили меня ни уму, ни сердцу.
Еще и Рэм припрется.
Кстати. Что это вчера такое было? Что за закидоны бабуинские? Челентано на минималках, блин! Как будто ревнует!
Послонявшись по квартире, я все-таки не выдерживаю и достаю тетрадку в клеточку. Попадается философия. Открываю с обратной стороны и старательно заполняю цифрами.
Через десять минут смотрю на итог: «Обижен».
Шта?
Перегадываю заново. «Уважает».
Это что за фигня! Так не пойдет!
Я раз шесть еще раз повторяю, пока не добиваюсь приемлемого ответа: «Скрывает свою симпатию».
Так-то!
Козел.
Перегадывать – это, конечно, читерство, но еще не хватает, чтобы Философия подкладывала мне такую свинью как противный результат. Хватит мне долбанного ницшеанства.
Только в глазах уже рябит от столбиков цифр. Я еще немного полежу, прям пять минуточек, и пойду мыть челку…
Звонок домофона врывается в мозг мерзким заунывным пиликаньем.
Лежа хлопаю глазами в потолок, а сердце почему-то колотится, будто я опаздываю. Проверяю мобильник – шесть пятнадцать. Отец, что ли, вернулся? Блин, мама уже ушла в лабораторию. Соскребаюсь с постели… Ну вот есть же у него ключи, почему никогда не пользуется…
Но оказывается, что это не папа.
Чертов Рэм.
И как только встал в такую рань. Его пушкой не поднимешь раньше десяти. И потом еще торчит в ванной по сорок минут. Ритка жаловалась, что это пипец какой-то. Что ему надо, а? Ах, да... Новые правила какие-то. Ну-ну. Облезет, криво обрастет и снова облезет.
Приперся спозаранку, еще и орет.
– Сонь, ты охренела? Я тебе, что, евнух?
Закатываю глаза. Какие мы ранимые. В купальнике я его вроде не пугала прежде. Что за вопли?
Я вообще в длинной футболке. Не, было время, когда я мечтала понравиться Рэму, и я как одержимая закупалась женственными вещичками. Даже как-то подсунула другу каталог с вопросом, что ему как мужчине нравится. И по дурости после этого купила комплектик, в который он тыкнул.
Две ночи промучилась.
Шелковая сорочка во сне перекручивается, швы натирают бока, бретели впиваются… Ну нет, если на выход я еще готова страдать в неудобном, но красивом, то спать я хочу как человек.
– Ой ладно, можно подумать, ты не видел женщин менее одетых, – бухчу я, то же мне нашелся «облико морале». – И вообще ты меня разбудил. Какие претензии? Не нравится? Где дверь ты знаешь.
Шлепаю на кухню.
Отец ночью, помнится, спрашивал, где сахар, потрясая пустой сахарницей.
И где у нас сахар? Я кофе без него не могу. А без кофе я не могу ничего.
Еще и Рэм раздражающе пыхтит за спиной. Все бесит, но пока как-то вяло. Вот сейчас засыплю кофе…
– А что ты делаешь, Соня? – вкрадчиво спрашивает Рэм.
– Сахар ищу. И я, и Ден пьем сладкий кофе… – соплю я, двигая банки и упаковки. Одна соль в доме, блин. Соль и пшенка.
– А какого хрена Ден пьет кофе у тебя? – продолжает несанкционированный допрос бывший друг.
– Он меня в универ возит, вот и пьет… Ай!
Обжигающий шлепок по заднице прерывает мои раскопки.
– Ты с дуба рухнул? – с зажатой в руке мукой вынырнув из шкафчика, воплю я. Попа прям горит!
– Я? – набычившийся Рэм, делает шаг ко мне, зажимая у гарнитура. – Я? Ты, Соня, видимо, не очень понимаешь, что Дениска тебя больше никуда возить не будет!