И даже как-то прикольно было понимать, что в любимой женщине растет его ребенок. Что он будет отцом. А потом и сама малышка была такая прикольная, мелкая. Машка с ней зашивалась, но от няни отказалась. Мол, как чужого человека подпустить к “кровиночке”? Заикнулась о домработнице. То есть к “кровиночке” чужого нельзя, а ему, Даниле, жрать готовить и дом его убирать, чужому можно? На тот момент он уже постепенно начинал и самого себя ощущать чужим в собственном доме. Приходил уставший, как собака, с работы, а Машка ему, как той же собаке, миску едой наполнит, и умчиться сюсюкать с ребенком. Ну или сядет с ним же не руках и начнет рассказывать что покушали и как покакали. Вроде бы ему это надо… Нет чтоб спросить, как день прошел, выслушать, поддержать, массаж предложить сделать. Знает же, как от сидения в кресле да копания в тачках спина затекает, так нет же… Про постель и речи нет. Ладно там первое время нельзя было. Ок, он же не зверь какой. Но потом. То устала, то ребенок орет. Да и, откровенно говоря, у него и самого желания становилось все меньше. Машку разнесло, а она ничего с этим не хотела делать. Потому, что ей стало плевать на него. Нравится, нет, какая разница? Главное же - ребенок.
А раньше старалась для него. Всегда сексуальная одежда, подтянутая круглая попочка, “стоячая” грудь. А теперь? Теперь ей просто по боку. Ей плевать на него, плевать вообще на все на свете, кроме этого ребенка.
Ну и раз хотела рожать, то пусть сама и занимается. Не будет ей помощниц. Притом, что денег-то лишних не водилось, а бизнес требует вложений или обгонят конкуренты. И так он теперь один вкалывает. Раньше-то Машка подрабатывала. Ничего серьезного - так, парикмахер, причем считай благодаря ему, ведь это он когда-то ей на курсы денег дал. Но все полегче. А теперь дома сидит с лялькой, которая ой какое дорогое удовольствие.
Шло время и лучше не становилось. Он готов был выть на луну от тоски и ощущения собственной ненужности. Замахался от ее упреков, что с ребенком не помогает, от истерик ее… Черт возьми, он - работает. И что, по-Машкиному еще должен, приходя домой, памперсы менять? Нет уж, увольте.
И вот, в какой-то момент он стал ловить себя на мысли, что цепляется взглядом за других девчонок. Сначала было стыдно перед Машкой. Ну да, говенный период у них, но вдруг все изменится? Вдруг она скоро станет прежней - веселой и горячей красоткой, у которой в голове он, а не памперсы и какашки? Как ни крути, а ребенок-то и его тоже. Дочка… Она улыбается, когда его видит. Как будто даже и его тоже любит. В отличие от своей матери…
Данила терпел. А потом вдруг появилась Дина. Подружка подружки его кореша, которую та привела для компании. Юная, свежая, яркая. И смотрела на него так… Так, как давно уже не смотрела Машка. Слушала его с интересом. Расспрашивала. В тачках разбиралась. А уж фигурка…
И вот, в какой-то момент он сорвался. Они переспали. Машке сказал, что напился и у друга ночевал. Стыдно было, жуть. Но Машка… Истерику устроила, что бухает, пока она сидит с ребенком и на этом все. Хоть бы приревновала там. Но нет. Потому, что ей плевать. Ну и значит сама виновата. Довела до такого. А ведь раньше он никогда… Не смотрел даже ни на кого, кроме нее.
Но уходить от Машки он не планировал. Разводиться. Зачем? Дома чисто, жрать готово, рубашки поглажены. И она, Машка - его жена. Он привык к ней. Он еще помнил ее другой и ту другую любил. Надеялся, что она заметит, что поймет свою ошибку и что снова станет такой же, как была. И вот тогда все снова будет по-прежнему.
Она - его. И точка. Они вместе почти треть жизни. Они - семья. А из семьи не уходят. Так отец говорил. И в этом Данила был с ним согласен.
А Дина это так. Временно. Для удовольствия. Для души. И ничего здесь нет такого. Многие так живут и ничего. А если бы Маша на него не забила, если б в порядок себя привела, то и не было бы никакой Дины. Она сама виновата.
Иногда Даниле хотелось, чтоб Маша узнала. Чтоб поняла, что может его потерять и, возможно, одумалась. Да, она бы точно одумалась. И в то же время ему приходилось гнать от себя страх, что Машка уйдет, если узнает. И что тогда?
И вот она узнала. Истерику устроила, ушла. Данила был уверен - перебесится и вернется. Даже обрадовался поначалу, ведь раз истерит, значит не так уж ей на него и плевать. Значит никуда от него не денется. Зато теперь-то поймет, кого может потерять, выводы сделает, изменится.