Где и как это произошло — загадка, потому что после громкого суда дальнейшая судьба «демонической пары» стала скрываться. Неизвестно, в каких тюрьмах содержались супруги. Неизвестно, продолжили ли они жить вместе после выхода на свободу. Неизвестно, вернули ли себе троих приемных детей. Снова, как и в вышеупомянутом деле о массовом детоубийстве в трущобах Ивазака в Итабаши, поражает контраст между громким началом и тихим концом. Обстоятельства и дата смерти женщины, которую прозвали «Демонической акушеркой» и которая считается самой кровожадной серийной убийцей Японии, неизвестны.
Подобная секретность лишь усиливает народное любопытство. Инцидент в «Котобуки» — идеальная почва для произрастания разнообразных теорий заговора. Поражают и количество убитых, и тот факт, что так долго никто ничего не замечал, и легкое наказание для преступников. Не могло ускользнуть от внимания и то, что решение Верховного суда об уменьшении сроков для супругов Исикава было провозглашено в день вступления в силу Сан-Францисского мирного договора. Подписанный еще 8 сентября 1951 года, этот договор прекращал состояние войны между союзниками и Японией. Некоторые комментаторы инцидента в «Котобуки» полагают, что вступление этого договора в силу могло повлиять на решение Верховного суда.
Несмотря на то что после освобождения о Миюки и Такеши ничего не было слышно, публика о них не забывала. «Шукан Синчо» — японский консервативный еженедельный новостной журнал — двадцать один год спустя после скандального инцидента опубликовал эксклюзивный материал. В выпуске от 21 июня 1969 года журналист, пожелавший скрыться под псевдонимом, рассказал о том, что ему удалось отыскать след пропавшей со всех радаров «Демонической акушерки». Ей к тому времени должно было исполниться семьдесят два года.
По словам журналиста, выйдя из тюрьмы, Миюки по-прежнему располагала большими денежными средствами. Она занялась торговлей продуктами питания, а позже перешла на недвижимость. Журналист утверждал, что бывшей акушерке удалось баснословно разбогатеть во время строительного бума в Токио. Что не лишено иронии: свой первый капитал она сколотила на другом буме — беби-буме сороковых годов.
Когда журналист спросил пожилую Миюки, испытывает ли она муки совести, та, по его словам, ответила: «Я не убивала ни одного из тех детей. Убить — это значит что-то сделать. Отравить, задушить, вышвырнуть из окна. Я бы никогда так не поступила. Нет, дети умирали сами по себе. Я давала им столько еды, сколько могла, но они все равно умирали. В те времена многие умирали из-за недостатка пищи. Тем более это касается брошенных детей».
Правда, эти слова никак не вяжутся с продуктовыми запасами, найденными полицией в «Котобуки». Если это интервью не фикция, возможно, семидесятидвухлетняя Миюки попросту забыла об этом факте или подумала, что о нем забыли другие. Но те, кто помнят инцидент в «Котобуки», хорошо помнят и народное возмущение, когда всплыли подробности изъятия из роддома излишков продовольствия. В послевоенной Японии эта тема была слишком болезненной, чтобы остаться незамеченной. Многие из тех, кто стояли тогда у стен полицейского участка Васэда, постоянно испытывали голод и слабость от недоедания, а дома их ждали обессиленные дети. Таким людям навсегда запомнилась информация о содержимом кладовок в «Котобуки». Откровения Миюки через двадцать один год о том, что дети умирали от голода вопреки ее желанию, представляются настоящим фарсом.
Газетные архивы позволяют нам из глубины времен услышать голоса участников этой истории: уверенный и спокойный голос Миюки; формальный и сухой — полицейских чиновников; разъяренный вопль толпы; всхлипы матерей; выкрики журналистов. Но главные герои истории остались безмолвными. Им никто не дал слова. Это сотни младенцев, которые оказались не нужны ни своим родителям, ни своей стране.
Все собранные в рамках следствия тела были захоронены в храме Соэндзи там же, в Синдзюку. Но, поскольку это привлекало множество посетителей, городские власти распорядились переместить останки. На месте прежнего захоронения соорудили мемориал Дзидзо — в честь японского божества О-Дзидзо, покровителя маленьких детей. Японцы верят, что добрый О-Дзидзо-сама спасает в аду младенческие души, укрывая их от демонов в широких рукавах своего кимоно. Что ж, хоть кто-то отнесется к этим детям с добротой.
Такахиро Шираиши. Твиттер-убийца