– Хочешь что-нибудь вкусное? – внезапно сам для себя спросил я.
– Ты ещё здесь? – с забитым носом, спросила она, слегка покосившись в мою сторону.
– Не могу уйти, видя, что ты страдаешь.
– Я не страдаю. С чего ты взял? – насупившись, она всё же вновь посмотрела на меня.
– Так как насчёт какой-то вкусняшки?
– Ты странный, – её взгляд немного потеплел. Выглядела она неуверенно, но, кажется, у меня появился шанс и я ни за что его не упущу.
– Сам в шоке, во что я превратился, – хмыкнул я, встретив её недоумевающий взгляд. – Но мне нравится быть таким рядом с тобой.
– Ла-а-д-н-о-о, – настороженно протянула она.
– Привезу, всё что скажешь, – уверил её, чтобы не потерять эту тонкую связь, что замаячила между нами.
Я знал, что в больнице диетическая пища. А ещё помню, что в книге говорилось о специфических предпочтениях в еде во время беременности. Думаю, она злая, потому что голодная. Услышав моё предложение, в её глазах всё же промелькнул интерес. Было видно, как она решается сказать вслух свои желания.
– Хочется клубники и рахат-лукума, и вроде мандаринов. И можно мне ещё шпротов в масле с черным хлебом? Только чтобы с тмином был. И лук зелёный, и редиску… – перечисляла она, загибая пальцы и внезапно остановилась, видимо заметив мою улыбку.
– Одна нога здесь, другая там. Я быстро, – довольный, что могу порадовать её, решил не терять времени. Пока она не передумала.
Вылетев из больницы, набрал всё, что она попросила и ещё по мелочи. Нёсся назад с продуктами, предвкушая её довольное лицо. Справился за полчаса, надеюсь, она не потеряла интерес.
– Ты быстро, – с удивлением она встретила меня.
– Я сейчас отнесу в пищеблок продукты, чтобы тебе всё подготовили.
– Зачем? Я и так могу, – сказала она, кивнув на пакет.
– С чего начнём?
– Со шпротов, – на её лице мелькнула улыбка.
– Сегодня буду твоим шеф-поваром. Позволишь?
– Чего уже. Давай, покажи, что ты можешь, – усмехнулась она, и это придало мне сил, что сейчас я готов был не то чтобы бутерброды нарезать, а горы свернуть.
Старался не разочаровать её. А она наблюдала за мной. Когда, наконец, поднёс тарелку с бутербродами и редиской с зеленью, удивился, как она жадно её приняла. Никогда ещё не видел у девушек такого аппетита. Она умяла их за пару минут с блаженным видом.
– М-м-м, как же это вкусно, – откинувшись на подушку, довольно поглаживая живот, сказала Рита.
– Может, хочешь гранатового сока? – предложил ей. – Я читал, что он очень полезен во время беременности.
– Ты читал? – удивилась она.
– Да. Много, – кивнул в ответ.
– Хорошо, давай, – она махнула рукой.
Налив ей сок в стакан, передал в руки и слегка соприкоснулся с её пальцами. Момент был короткий, но врезался в мозг. Приятно ухаживать за своей женщиной.
Доев и допив, она молча смотрела на меня. Наверное, думала, как теперь меня спровадить. Неловкое ощущение и довольно странное для меня.
– Если хочешь, то я могу уйти, – решился озвучить вслух мысль, витавшую в комнате. Хотя совсем не хотел уходить.
Поджав губы, она продолжала изучающе смотреть на меня. А потом молча потянулась за фотографиями на столике. Также молча смотрела на них, потом на меня и снова на них. Будто прикидывала что-то в уме. А я сидел как на суде, ожидая её решения.
– Останься, – тихо сказала она, сжав фото в руках.
Глава 44
Маргарита Весенняя
Разве можно умереть и заново родиться, не покидая своё тело? Оказалось, что да, возможно.
Моё сознание разделилось на две части. Первая, сегодня испуганно принимает реальность, вторая бьёт вспышками воспоминаний прошлой жизни по мозгам.
Первую неделю после пробуждения, я не могла принять факт того, что я чья-то беременная жена. Я себя принять до конца не могла, не то чтобы кого-то. Зеленоглазый брюнет постоянно тёрся у палаты как маньяк. Он уверял, что у нас любовь и всё такое. А я ни сном, ни духом... Не помню ничегошеньки.
Тошно от представления, что будет дальше с моим телом, которое и так изрядно пострадало во время комы. Как я вообще в неё попала? Ребёнок в животе время от времени давал о себе знать, чем часто меня пугал. Мне всё время хотелось плакать от непринятия ситуации. Я ощущала свою вину перед ребенком, который жил во мне. Это чувство остро пронзало душу, медленно ковыряло её, как я не пыталась отгородиться.