За дверью ванной комнаты меня дожидались врач и прислуга, которые сразу принялись за дело, как только я вышла. Обработка раны, наложили специальную штуковину, что фиксировала колено, затем усадили меня в инвалидное кресло, аргументируя это тем, что мне не стоит сейчас самостоятельно ходить. От всего этого меня уже потряхивать начало, даже не смотря на их искреннюю доброжелательность.
Отчего-то у меня разыгралось неприятное предчувствие внутри, что всё это не к добру. Чужой дом, инвалидное кресло, холодный человек, которому я должна стать невестой.
Выделенная комната оказалась большой, что можно было при желании прокатиться по ней на коляске с разгона. Но в этом не было нужды, потому что как только персонал вышел за дверь, я мигом слезла с этого приспособления, отпихнув его подальше, пока оно не врезалось в стену. От раздавшегося стука притихла, ожидая, что сейчас сюда принесутся слуги Бессонова, но мне повезло. Видимо никто не заметил шума.
Забравшись в постель, пришла к выводу, что это не просто гостевая комната, а именно женская, потому что тут стоял туалетный столик с подсветкой. На полу из черного дерева лежал белоснежный пушистый ковер, а кровать украшал бордовый балдахин из шелка, что изящно обрамлял резной каркас из дерева, цвета горького шоколада. Красиво, хотя, у богачей свои причуды и то, что мне кажется верхом роскоши, для них просто кладовка.
Я пыталась расслабиться и уснуть, но коленка никак не желала уняться. Хоть бы обезболивающее предложили, что ли перед сном. Пролежав ещё час, не выдержала и решила пойти попросить Дану, чтобы она дала мне хоть какие-нибудь обезболивающие таблетки.
Вышла за дверь спальни и оглянулась по сторонам. Темно и тихо. Слишком тихо. По памяти пошла по коридору, в надежде, что выйду в гостиную, а там где-то должна быть и прислуга. Скорее всего, они спят на первом этаже, если Бессонов сказал мне звать её. Но не буду же я орать посреди ночи в такой тишине?
Внезапно, меня осенило, что я иду куда-то не туда и не помню, как вернуться в свою комнату. Коридор в ночи стал для меня лабиринтом, выбраться из которого представлялось сложной задачей. Зачем строить такой огромный дом, если в нем можно заблудиться? Не понимаю я этих богачей. Мне по душе маленькие дома, простые, уютные, в них есть душа. А в этих махинах белокаменных, чувствуется какая-то обречённость.
Ну, и что мне теперь делать? Вижу, что зашла вообще непонятно куда. Впереди кажется тупик, если не ещё одна дверь. Обычно, в замках можно идти по кругу через коридоры. Видела в какой-то программе выпуск об этом. Надеюсь, что и тут тот же принцип.
Тихо крадусь, нет, скорее хромаю к той самой двери и замираю. За ней раздаются странные звуки, что будоражат моё воображение. Не знаю, стоит ли оставаться на месте и постучать, либо тихо уйти от греха подальше. Прислоняюсь к дверному замку и пытаюсь хоть что-то разглядеть. Затылок колет от напряжения, и, кажется, что сейчас меня кто-то заметит. И тогда мне крышка. Оглядываюсь несколько раз и вновь пытаюсь увидеть происходящее за дверью.
В комнате мигает свет, как стробоскоп и ничего не понятно, как вдруг освещение становится красным, и я вижу мужскую фигуру в спортивных брюках с оголенным торсом. Он яростно колотит руками и ногами спортивных манекенов, что странным образом движутся вокруг него. Спортивное тело без устали расправляется с мнимыми врагами, что после ударов странно жужжат и складываются на пол.
Наблюдая за происходящим, возникает ощущение, что кто-то стоит возле меня. Оглянувшись назад, понимаю, что никого нет. Но тут, по ноге проходит странная щекотка. Медленно опускаю глаза и, задыхаясь от ужаса, резко отскакиваю от двери. Со стены, на которой висит большая картина, свисает огромный змей.
Я слышу свой пронзительный визг как будто со стороны, в момент, когда рептилия становится в позу, и как мне кажется, охотится на меня. Вместо того чтобы бежать, я падаю на задницу, потому что от страха парализует ноги. Я никогда вживую не видела змей, да ещё и таких огромных.
Дверь распахнулась и на пороге в красном свете стоит Бессонов. Он тяжело дышит и видно как вздымается его грудь. Всё как в замедленной съёмке. Его руки сжаты в кулаки, пот стекает по телу. Я вижу мельчайшие детали всей картины, сидя как парализованная козочка на полу не в силах хоть что-то сказать.
– Что здесь происходит?! – зло произносит он. Его слова как кнут, бьют по сознанию, а я не могу найти объяснения. Только качаю головой, и всё что удаётся, это показать пальцем на источник ужаса.