Да, именно так я называл это. Не семья, а родственная связь. Как у доноров, которых с детьми связывали только гены и не более.
Сегодня, от тех суровых дядек осталось только напоминание. Почти все размякли с возрастом. Стали сентиментальными и радушно ждут своих детей в гости. Прошлые горести вспоминают со смехом. Знали бы они, каково было пацанам в те времена, которые им кажутся чем-то забавными и глупыми. А юности всё воспринимается с особой остротой, которая оставляет на душе стойкий осадок.
Распахнув дверь кабинета, который раньше принадлежал отцу, встретился со взглядом серых глаз. Отец занимался бумагами. Видимо причина его приезда крылась не в желании навестить меня, а по делам с компанией. Судя по количеству бумаг, дела там не очень. Отсутствие руководителя плохо сказывается на качестве работы. Его не было слишком долго.
Но это не моё дело. У меня своё детище, за которым я слежу ежедневно. Компания, построенная с нуля всегда под моим наблюдением. Главное чувство, которое мне приносит работа – это независимость. Побочный эффект от процесса – злые конкуренты, которым не нравится быстрый взлёт молодой компании, которая стремительно занимает злачные ниши.
Я привык бороться, и этот процесс бурлит в крови. Доставляет удовольствие. Каждый промах конкурентов, забавляет и улучшает настроение. Не на того нарвались, чтобы состязаться. Я знаю, на что способен и не стою на месте.
– Как твоя девица? Очнулась? – спросил отец как бы невзначай, перебирая бумаги.
– Вы должны уехать, – сказал я, игнорируя его вопрос.
Он оставил бумаги в покое и поднял на меня глаза исподлобья. Морщины собрались гармошкой на его лбу и между бровей.
– Что ты сказал? – недовольно спросил он.
– Я думаю, ты прекрасно расслышал, – ответил я.
Отец откинулся на спинку кресла, окинув меня хищным прищуром. Знаю этот взгляд, от которого в детстве бросало в холод. Но я уже не малец, что сожмется от страха в ожидании неизвестности. Уверенно встретив его взгляд, сложил руки на груди.
– Я в своём доме. Никто никуда не поедет, – ответил он. – У меня к тебе вообще-то есть важное дело, – сразу же добавил он.
Хочет перевести тему. Не выйдет.
– Значит, я сам уеду, – ответил ему и встал с кресла.
– Макс! – рявкнул он мне в спину. – Хватит!
– О чём ты? – удивлённо развернулся к нему, понимая, что у него подгорает от неподконтрольности ситуации.
– Сядь. Мне нужно с тобой всё нормально обсудить, – чуть спокойнее сказал отец указав рукой на кресло.
Игнорируя его жест, захлопнул дверь и стал в ожидании его речи.
– Начнём с того, что я не хотел, чтобы так получилось. Мы не знали, что ты здесь не один.
– Откуда же тебе было знать, – усмехнулся я.
– Ты должен понять Егора, ведь он так и не отошёл от потери Милены.
– Должен? – в теле забурлила злость.
– Он до сих пор бредит ней. Она не отпустила его, – в голосе отца проскользнуло сочувствие к любимому сыну, а у меня проползли змеи по венам, пуская в них яд.
– Бедный Егорка. Сочувствую ему.
– Макс, не будь таким ублюдком. Твой брат не виноват в том, что она выбрала его. Выбор всегда стоит за женщиной. Запомни это и прими. Если ты любил Милену, то должен принять её выбор и уважать его, – сказал отец, но лучше бы молчал.
Ничего не изменилось. Я ошибся.
Сев в кресло, опёрся локтями об колени. У меня возникло острое желание разнести тут всё к чертовой матери. Нужно взять себя в руки.
– Милена мертва, это раз. Мне плевать на стенания Егора, это два. Если он хоть на шаг приблизится к девчонке, я ему сломаю ноги, это три. Ясно? – процедил я, загибая пальцы.
Отец сверлил меня взглядом и почему-то не отвечал, хотя я ждал, что сейчас начнётся тирада. Гнев блеснул в его глазах и тут же потух.
В чём дело?
Он выдохнул. Налил себе в бокал виски, залпом выпил его и вновь посмотрел на меня.
– Я хотел с тобой поговорить не об этом, – спокойно сказал он и достал из кармана пиджака пачку сигарет. Достав одну, задумчиво покрутил в пальцах и закурил, вызвав во мне удивление, ведь он никогда не курил.
– О чём? – безразлично спросил я, хотя понимал, что тут кроется какая-то неприятность.
– Я умираю, – ответил он и выдохнул дым.
Повисло молчание. Мы смотрели друг на друга, словно навечно застывшие в янтаре. Мгновение осознания затянулось, и я не знал, что ответить и как реагировать.