Трахни меня…
Потерпи, сейчас будет больно.
Эти слова ярко ожили в памяти. Зажмурившись от стыда, качала головой.
– Нет, нет, как я могла? – шёпотом корила себя за слабость, что обернулась против меня.
Я же хотела, чтобы первым стал любимый. Что же я наделала… Стало так горько от осознания, что я уже не я. Уже не та, что имела ценность в собственных глазах. И больнее всего было то, что его сейчас не было рядом. Можно было бы всё понять, но стоя в этом месте совсем одна, понимала, что он взял, что хотел и ушёл. Теперь нет смысла играть дальше. Мужчины всегда так поступают. Я уже много раз это видела и слышала. Какая же я дура!
Слёзы покатились по щекам от осознания чувства потери собственного достоинства. Растоптала сама себя. Сама попросила, как последняя шлюха. Даже привкус этих слов до сих пор на губах, только совсем не сладкий, а с горькостью.
В дверь постучали. Не зная как действовать, замерла на месте, сильнее сжав в руках простыню.
– Маргарита Аркадьевна, это Саша. Я могу войти? – послышался голос за дверью.
– Я без одежды! – сдерживая плач, выпалила я.
– Я знаю, – донёсся приглушённый голос по ту сторону.
– Что?! Зачем вы сюда пришли? Где Бессонов? – опешив от его осведомленности, крикнула я, боясь своих мыслей, что рисовали мне неприятную картину.
Вдруг я теперь «общая игрушка».
– Я принес вам вещи. Оставлю у двери или могу просунуть в щель, чтобы вы не переживали, – отозвался он, откашлявшись.
На душе сразу отлегло.
– Давайте сюда, – встав так, чтобы он меня не видел, высунула руку в приоткрытую дверь.
Забрав чехол, захлопнула дверь перед носом, не дав ему ничего сказать и увидеть. В груди защемило от унизительности ситуации. Я сейчас никому в глаза посмотреть не могу.
– Маргарита, я вас буду ждать. Как оденетесь, мы поедем домой, – сказал он.
– Домой куда?
– К Максиму Сергеевичу, естественно, – ответил он.
Не знаю, полегчало мне сейчас от его слов или наоборот стало ещё хуже. Если бы меня отправили домой, то сразу стало бы понятно, что на этом наша история окончена. Спектаклей больше не будет. По крайней мере, это было бы честно, чем пытаться убеждать себя в обратном.
В чехле лежал белый костюм, коричневые сапоги, хлопковое нижнее белье, украшенное гипюром. Какая забота, аж тошно. Надев на себя весь набор, вышла на улицу. В лицо дунул холодный осенний воздух, заставив поежиться, обняв себя руками.
– Давайте, я вам помогу, – Саша набросил на меня кашемировое пальто кирпичного оттенка. Молча приняла его помощь, видя, что он заметно нервничает.
– Почему вы пришли за мной, а не он? – не выдержав, по пути к машине спросила я.
– У хозяина возникли неотложные дела, – бросив короткий взгляд на меня, он торопился к машине.
В ответ я промолчала, понимая, что больше спрашивать нет смысла. Водитель явно не настроен, рассказывать мне, куда и зачем поехал Макс.
Дойдя до черного Лексуса, Саша открыл заднюю дверь и пригласил меня в салон. Я заметила, что он то и дело оглядывается по сторонам. Что-то не так. Пятой точкой чувствую.
Выехав за пределы лесной территории, мы оказались в центре этого комплекса. Как раз проезжали мимо того самого ресторана, где вчера всё началось. Сегодня там очень оживлённо, прям аншлаг. Людей очень много, будто там свадьбу празднуют.
Рассматривая в окошко гостей, у меня ёкнуло сердце, когда среди толпы возникли узнаваемые лица. Как гром среди ясного неба, для меня была встреча с Удавом, что обнимал за талию молодую блондинку и с кем-то спорил, размахивая рукой державшей толстую сигару. Напротив него деловито раскинувшись в плетёном кресле, сидел Бессонов. И да, сидел не один. Рядом с ним была та самая девушка, что приходила танцевать. Вика… она, прилипнув к нему, светила идеальным бюстом в глубоком вырезе алого платья. Рука Макса скользнула по её бедру, притянув к себе, и сдавила ягодицу, обтянутую атласной тканью. Этот момент крепко врезался в память и прокручивался даже тогда, когда они исчезли из поля зрения.
Он не задницу её мял, а сдавил моё сердце, которое сделало глухой стук, а глаза отказывались верить увиденному.
Стало гадко, глядя на эту картину. Всё в сборе. Всем весело. А меня везут обратно в клетку.
Плакать больше не хотелось, потому что стало всё равно. Стало холодно. Я буквально слышала внутри себя вой ветра, который ещё чуть-чуть и вырвался бы в крик. Но, я умею терпеть. Бессонов меня использовал. Взял то, что хотел и пошёл дальше развлекаться со своей стриптизершей, даже не удосужившись остаться со мной утром. Ради приличия, как у нормальных людей. Хотя о какой нормальности я говорю?