– Видимо она извращенка, – усмехнулся Макс, чем вызвал смех у Ильи.
– Ты псих. Но я с тобой.
– Я знаю, – устало ответил Макс. – Хочу побыть со своей девушкой. Наедине, – придав последнему слову многозначительность.
– Хорошо, голубки. Только без резких движений, мачо, иначе твои швы придется штопать по-новой, – усмехнулся он и направился к двери.
– Илья!
– Чего?
– Спасибо, – в голосе Макса послышалась чистосердечная благодарность.
– Иди ты! Но пожалуйста, – ответил Илья и скрылся за дверью, оставив нас наедине.
Глава 31
Последние две недели я не могу смотреть ему в глаза. Чувствую, что с каждым днём становится всё сложнее играть в эту чёртову игру, что устроил Удав. Ненасытное чудовище со списком имён в руках, жаждет последней галочки, которую я всё никак не могу ему обеспечить.
Макс не отпускает меня от себя ни на шаг. По ночам ему снятся кошмары…
Он в сонном бреду хватается с места, распахивает глаза, что дико ищут моего присутствия. Убедившись, что я на месте, облегченно выдыхает и сворачивает мою обомлевшую тушку в крепкие объятия. Прижимает к себе, сонно бормоча о том, что сорвёт шкуру с каждого, кто хоть пальцем ко мне притронется. И каждый раз, когда я пытаюсь завести тему про эти ночные припадки, он делает удивленный вид, будто не понимает, о чём идёт речь.
Завтра день выписки. Илья сказал, цитирую: что этот бугай более не нуждается в услугах клиники.
Чувствуется ещё лёгкая обида с его стороны, хоть и в шуточной форме.
Бессонов и правда, в некотором смысле животное. Быстро идёт на поправку после той бойни, что могла запросто лишить его жизни. Не знаю, на каких парах его организм живёт, но однозначно, его не так просто прикончить. Видимо в этом есть какая-то связь особой ненависти Давыдова к нему. В день нападения, они встречались и те улыбки, что казались мне дружественными, теперь приобретают новый смысл. Это оскалы волков, а не улыбки. Кто сильнее, тот и прав. А если оба сильны, что тогда? Побеждает сила или хитрость?
– Чего пригорюнилась, солнце? – раздался бархатный шёпот над ухом, пока я, задумавшись, наблюдала за мрачной погодой, сидя на подоконнике в палате.
– Ты меня напугал, – вздрогнув от неожиданности, ответила, поправляя волосы.
– Я тут подумал, что не хочу ждать завтра. Едем домой сейчас, – ошарашил меня новостью Макс.
– Но, ведь анализы и заключение… Илья сказал, что завтра принесёт и будет ясно, точно ли можно уезжать.
– Плевать на анализы. Я задолбался сидеть в этой коробке, – он обвел взглядом палату. – Этому эскулапу только дай волю, он до беспамятства залечит, – усмехнулся Макс, склонившись надо мной, отодвигая прядь волос с лица.
Горячие губы прильнул к моим, требуя отдачи. От него пёрла дикая энергия, что вот-вот и взорвёт к чертовой матери эту клинику, если его отсюда срочно не вывезти.
– У меня есть идея, – неожиданно подхватив меня на руки, сказал он.
– Макс, швы! Опусти меня!
– Насрать, Рита. Слышишь? Мне надоело сидеть здесь как инвалид. С меня довольно! – прорычал он, и слегка подбросив меня в воздухе, усадил на высокую больничную койку к себе лицом.
Расположившись между ног, навис надо мной и задрал руки над головой. Он горел почти в буквальном смысле. Такой горячий, что при тесном контакте, мне становилось очень жарко. Будто раскалённое железо подносят к лицу. Жадно терзая губы, пил мою душу, что и так уже давно перешла на его сторону, игнорируя мои просьбы вернуться.
Жарче всего было внизу, где твердо упиралась его разгоряченная плоть в мою пульсирующую точку наслаждения. Ерзая между ног, Макс добавлял мне сладкий дискомфорт. Было бы враньём сказать, что я не хотела его. Как раз наоборот. Но, длинный перерыв и больничная остановка остужали мой пыл. Я банально боялась, что сейчас сюда может войти, кто угодно и застукать за таким занятием. Стыдно.
Щеки пылали огнем, и я, плавно пыталась увильнуть от его настойчивого натиска. Мыча в губы, удалось привлечь к себе внимание.
– Что такое, солнце? Что-то не так? – хрипло спросил он, продолжая целовать мою шею.
– Нас могут увидеть. Прошу, остановись.
– Меня это не смущает, – прорычал он, уже явно не намереваясь отступать и отпустив одну мою руку, схватился за ягодицу, крепко сжав её.
– Меня смущает. Не хочу, чтобы кто-то видел как мы…
– Плевать, – рычит он в мои губы, забираясь рукой в трусики под платьем.
Наглые пальцы по-хозяйски проникают в скользкую глубину и дразнят клитор, что неистово пульсирует под этим натиском. Голова перестаёт соображать. В глазах мутнеет от захватывающего тело вожделения.