Примечательно, что возле глыбы трава выглядела не очень здоровой.
— Пап, не подходи близко, вдруг она радиоактивная? — Предупредил я его.
— Не собирай, Гордей. Откуда тут радиация?
Он подошел вплотную и дотронулся рукой до поверхности камня, обошел вокруг и что-то поискал у основания. Потом спешно направился к нам, будто хотел показать что-то интересное.
— Это не камень. — Выкрикнул он издалека.
Подбежал и показал темные камешки в своей ладони.
— А что это? — Не поняла мать.
— Это окалина. Глыба железная, на ней имеются следы оплавления, причем в верхней части.
— А если это просто ржавчина многовековая? — Предположил я.
— Сынок, это я работал сварщиком, а не ты, поэтому окалину от ржавчины отличаю. — Возмутился отец. — Эта штука похожа на громоотвод, но такой жирный, словно молнии тут не чета земным.
— Что вы такое говорите, Николай. Про грозы на этой планете не было сказано ни слова. Уж такой информацией с нами точно поделились бы. Вы же знаете, что в системе нет потенциально опасных мест. Человеческая жизнь для нее высшая ценность. — Убедительно произнесла Вестлина.
— Он сказал, что вероятность опасности десять в минус двадцать пятой степени. — Напомнил отец. — И еще, я вдруг подумал, что река была естественным препятствием, которое мы не должны были преодолевать.
— Пап, не нагнетай, пожалуйста. — Попросил я его, уверенный, что это не так.
— А я не нагнетаю, а просто предполагаю. То, что эта штука громоотвод, я не сомневаюсь ни на секунду. Вопрос в том, как часто тут случаются грозы.
С поляны как раз был виден темный горизонт, очень напоминающий грозовой фронт. Только за пару часов с момента его образования он почти не изменил своего положения.
— Эта поляна не подходит для посадки челнока, надо идти искать другу. — Предложил я.
Мы снова тронулись в путь. Надо сказать уже без прежнего энтузиазма. Красота начала утомлять, словно у нас начался похмельный синдром от интоксикации кислородом. Пропало чувство полета и легкости. Я посмотрел на экран телефона. Оставалось полтора часа до окончания тура. Все, что я сейчас хотел, это упасть на траву на ближайшей поляне и ждать прибытия корабля.
Две звезды, дающие свет планете, одна совсем маленькая, а другая больше, чем наше Солнце, почти слились в одну. Из яркого света невозможно было рассмотреть их. Только встроенная модификация, помогающая зрению подстраиваться, позволила мне увидеть оба диска. Наступала судная ночь, дающая короткий промежуток времени хищным тварям, чтобы позаботиться о своем желудке.
— Как-то не по себе. — Призналась Айрис шепотом. — Такое ощущение, что мы потерялись. Где все?
— Айрис, с вашими технологиями потеряться невозможно. — Успокоил я ее.
— Да, ты прав, глупо думать, что все ходят по одной тропинке и приходят на одну и ту же поляну.
— Вот именно. Наслаждайся.
Айрис улыбнулась Никасу и похлопала его по спине. Сын засыпал, сидя у меня на шее, клевал носом и клонился в сторону.
— Утомился больше всех. — Засмеялась она. — Жаль не взяли «кенгуру», он мог бы в нем поспать.
— Какое «кенгуру» для такого здорового пацана. Пусть терпит невзгоды вместе с нами.
— Невзгоды? — Переспросила Вестлина и посмотрела на нас виновато.
— Мам, нам нравится этот поход, но Никас утомился, засыпает у отца на шее. — Пояснила Айрис.
— Пусть спит. — Произнес отец. — Гордей, когда был маленьким, тоже засыпал у меня на шее. Бывало, пойдем на природу на майские праздники или после посевной всем коллективом, да еще с женами и детьми. Праздник-то общий. С природы возвращаемся уже затемно, Гордей прикорнет у меня на голове, до самого дома не проснется. Все волосы мне слюной замочит. А его комары и в руки, и в спину накусают. Он потом полночи чешется и орет. — Отец засмеялся. — Да, были времена.
— Это… это так… — Вестлина пыталась подобрать правильное слово, — жизненно. У нас с Айрис все было по-другому. Мне даже жаль, что ее не кусали комары в детстве.
— Зато сейчас они отыгрались на мне. — Призналась Айрис. — Каждую весну и начало лета ждут меня, чтобы напиться крови.
— Она у тебя качественная. Деликатес. — Пошутил я и шумно втянул слюни, будто у меня проснулся аппетит.
Спустя некоторое время мы с удивлением обнаружили, что ландшафт стал понижаться. Мы оказались наверху возвышения, откуда были видны темными зигзагами тропинки, и даже поляны. Лес в самой низине, отличался оттенком от того, который рос выше. Он образовывал огромный овал неправильной формы белесого цвета.
— Я бы сказала, что растения внизу страдают хлорозом. — Мать немного разбиралась в болезнях комнатных растений. — Думаю, там очень влажная почва, вызывающая развитие болезней.