— Мне казалось, что все в порядке, поскольку она не обжирается и не бегает блевать.
Подошел официант, и Дэйв отпустил ее руку; ей показалось, что это была маленькая смерть. Дэнни продолжал:
— …а перед этим…
Официант спросил Дэйва, окончательно ли он решил взять три порции по пятьдесят унций, ведь это более трех фунтов, и Дэйв ответил: «Да-да, хорошо, отлично», — но мысли его были где-то далеко.
— В последний раз, когда мы обнимались, мне показалось, что она вот-вот растает. Бетци, она была такая худая.
— Понимаю. — «Он назвал меня по имени».
— …нужно научиться выпивать по пять галлонов воды[18] за один присест, чтобы растянуть желудок, — договорил Дэнни.
Когда принесли тарелки, Бетц и Дэйв вначале не поняли, что это перед ними такое. Куски мяса были похожи на курганы; они казались огромными и блестящими, трудно было поверить, что это настоящая еда. Голографическая картинка возле вывески «СЪЕШЬТЕ НАШ БИФШТЕКС ЦЕЛИКОМ И НИЧЕГО HE ПЛАТИТЕ» была лишь жалким подобием того, с чем пришлось столкнуться в действительности. Теоретически пятьдесят унций — не так уж и много, но на практике куски оказались просто гигантскими. Трое официантов в передниках для барбекю и поварских колпаках нетвердой походкой подошли к столику и поставили перед компанией тарелки, где, кроме мяса, в изобилии лежал картофель фри и жареные кольца лука. На краешке, почти незаметная, примостилась крошечная щепотка нашинкованной капусты — жест вежливости в сторону поборников здоровой пищи. За соседними столиками ели свои гамбургеры или филе (на которые скидок не предлагалось) постоянные посетители; с изумлением смотрели они в сторону столика Аберкромби.
— Ну вот и ваш заказ. Удачи, ребята.
Когда первая пятидесятиунциевая порция опустилась на стол, Дэнни засмеялся:
— Великолепно!
Столик дрогнул, когда на него поставили еще две тарелки. Бетц и Дэйв обменялись взглядами. Дэйв пробормотал:
— Мы ни за что это все не съедим.
Дэнни закатал рукава.
Бетц прошептала:
— Что же делать?
Дэнни, сидевший напротив нее, повязал на шею огромную салфетку с логотипом «Бонанзарамы».
Дэйв мрачно ответил:
— Мы заплатим и попросим упаковать нам с собой все, что останется.
Отточенными движениями профессионала Дэнни разрезал бифштекс на бесчисленные маленькие кусочки.
— Да, а мне бы хватило одной картошки.
Порции были огромные, просто чудовищные. Бетц и Дэйв с напряженными лицами съели столько, сколько смогли, а бифштексы будто и не уменьшились. Почувствовав, что объелись, они отодвинули от себя тарелки. Дэйв подозвал официанта.
— Нам понадобятся пакеты, чтобы взять то, что осталось, с собой.
— Не говорите, что вас не предупреждали, — официант с усмешкой поспешил прочь.
Бетц согласилась:
— Нам этого на неделю хватит.
Дэнни все так же ел. Услышав разговор, он схватил сестру за руку. Она с изумлением подняла глаза. Рот у него был набит, щеки распирало непережеванное мясо, но ему все же удалось, с трудом выговаривая слова, произнести:
— Не спешите.
— Смотри, Дэйв!
За пятнадцать минут Дэнни успел уничтожить почти половину бифштекса. Еще через пятнадцать минут у него на тарелке ничего не осталось. Дэйв достал бумажник. «Да, круто, — подумала Бетц, — за одну порцию теперь платить не нужно».
Стол вздрогнул: это стукнул кулаком Дэнни. Она взглянула на него.
Кусочки бифштекса полетели в разные стороны. Дэнни, с полным ртом, умудрился-таки сказать всего одно слово:
— Нет!
Бетц не успела остановить его, и вот он уже отодвинул свою тарелку, взял с противоположного конца стола ее порцию и снова вооружился вилкой и ножом. Он решил не останавливаться. Он съест еще. Ей и Дэйву пришлось просидеть еще час, глядя, как Дэнни резал и глотал, глотал и резал. К тому времени все присутствующие в ресторане с интересом наблюдали за этим спектаклем. Посетители сели вполоборота, чтобы следить за тем, как ест Дэнни. В конце концов, именно для того и ходят в «Бонанзараму» — это же настоящий театр обжорства. Дэнни ел почти час, а завсегдатаи заказывали еще выпить и подбадривали его, потому что им, американцам, любителям спорта и личных рекордов в любом деле, уже стало ясно, что этот долговязый подросток способен на многое.
Казалось, что прошло уже несколько дней. Дэнни все резал и глотал и набивал рот новыми кусками, а посетители аплодировали, и по лицу Дэнни от напряжения текли слезы. Когда ему оставалось съесть последнюю четверть отбивной от пятидесятиунцевой порции Бетц, половина зрителей уже держали в руках мобильники и то подбадривали его, то во всех деталях сообщали друзьям и родственникам о происходящем, а когда Дэнни почти добил свою жертву и нарезал на кусочки последние десять унций, толпа наблюдателей была вне себя от волнения.