Я не хотела её принимать , но все же, может ему было интересно мое мнение относительно того, что там лежало. Открыв её, я обнаружила браслет. Тонкую полоску серебрёного металла. С гравировкой из японских иероглифов.
— Красиво. – только и сказала я.
— Отлично, можешь оставить себе.
— Я не могу его принять. Прости. – протянула коробочку ему в руки, но он не достал их из карманов брюк. — Подари это Нике, уверена, ей понравится. – с улыбкой произнесла я, чтобы скрасить мои грубые действия.
— Я купил ей кольцо, а это, - он презрительно взглянул на чёрный бархат. — Дали на сдачу. Забирай, ей эта безделушка радости не принесет.
Я не знала как отказаться, поэтому приняла. И это стало точкой отправления нашей, более крепкой, дружбы.
С тех пор, он всегда приносил мне что-то. Выделял среди остальных. Сажал рядом с собой и тщательно контролировал с кем я общаюсь. И все для того, чтобы уберечь и предостеречь тот ужасный случай, который уже однажды, произошел со мной.
Возвращаясь к браслету, я погладила прохладный металл и с огромной тяжестью на сердце, превозмогая раздирающие меня противоречия, сняла браслет и протянула его парню.
— Нас больше нет. Мы расстаемся навсегда. И даже дружба, теперь между нами невозможна.
15 глава
— Я слышал эту херь уже множество раз. Можешь не повторяться. – он небрежно опирался на стол и сверлил меня острым, пожирающим взглядом.
— Почему тогда ты здесь, в моей спальне?
— Я в спальне своей девушки. Ты дала мне согласие быть моей.
— Да, но это было до того, как я застала тебя с другой. А теперь я прошу тебя уйти. — я уставилась в пустоту. Так было легче контролировать накатывающие слезы. Как бы я не пыталась проработать эту боль, заглушить её, я все еще остро реагировала на бывшего друга.
—Эта шлюха не стоит того, чтобы рушить наши отношения. Забудь о ней, её больше не будет в нашей жизни.
— Но будут другие, верно?– я усмехнулась, взъерошила волосы пятерней и добавила уже тише: — Самое ужасное, что ты даже не осознаешь степень своего омерзительного поступка.
— Так просвяти. Как там в ваших бляд(баб)ских пабликах пишут? Нужно говорить со своим партнёром. А не бегать как огалтея по всему городу, и избегать меня. И уж тем более, не искать мне замену. – наши лица вдруг оказываются на одном уровне. Его пальцы плотно зафиксировали мой подбородок, заставляя смотреть прямо на него. — Я слушаю.
— Ты растоптал мои чувства, уничтожил меня. Нас! Как я могу тебе верить, если при любом удобном моменте, ты пристраиваешься к другой? Скажи мне, почему, зачем ты пошел к ней, зная, что я готова была провести эту ночь с тобой. – мои слова звучали как жалкие попытки наивной девчонки, как раньше выплакаться в его жилетку , и наконец понять, что я услышана.
Я знала, какой он! Знала! И все равно строила воздушные замки, желая исправить его. Мне так хотелось верить, что наши чувства, выстраиваемые долгие годы по кирпичику, рано или поздно должны были перерасти в крепкую и верную семью. Но мои надежды он не разделил.
Я придумала для него манеру поведения и воссоздала для него совершенно другой образ, нежели тот, кем он является на самом деле. А теперь, я стою перед ним с обнажённой душой, раздираемая противоречиями и как загнанный зверёк, жду вердикта хищника.
Где-то в глубине души, я была маленьким ребенком, желающим утонуть в тёплых объятиях. Чувствовать, как по моим волосам скользит теплая ладонь, а уверенный баритон нашептывает мне, что с этого дня, все у нас будет иначе. Без измен, лжи, обид и предательства.
Когда мы были друзьями, все это у меня было. Уверенность в завтрашнем дне, когда рано утром, мне не нужно было бежать на метро, ведь я знала, что Марк заедет за мной, а если даже не сможет по своим причинам, то пришлет машину. Его стабильные звонки по вечерам и немногословные разговоры, где он выяснял все ли у меня в норме. Как рапорт, перед начальником, я все выкладывала как на духу, а он внимательно слушал. И самое важное, что было между нами — чувство защищенности, ведь он всегда за мной присматривал и оберегал. Он ничего не просил взамен, только мое внимание и общество в его компании.
Что же теперь с нами стало?
Я смотрю на его идеально-правильные черты лица, пшеничные волосы, карие глаза, которые безошибочно определяли мое настроение и не были лишены сострадания и вовлеченности.
Между его бровей засела глубокая морщинка, которую мне безумно, до покалывания в пальцах, захотелось разгладить. Она ему не шла, но тем не менее, я все чаще стала наблюдать её на его лице.