— Как жаль, — лениво постанывая мне на ухо и выгибаясь навстречу, облегчённо произнес Марк. — Как жаль, что это, дрянь, не тебе решать. — его губы расплылись в грешной улыбке, обнажая ровный ряд белых зубов. Стоило его члену выскользнуть из моего тела, как я сразу ощутила, что по моей коже потекла горячая струйка жидкости. Я догадывалась, что это, и к горлу подкатил ком тошноты.
Он был ещё тверд. И в бешенстве. Ему было мало и это отчётливо говорили его глаза.
Схватив меня за ногу, он уронил меня на колени перед собой и стал водить влажной головкой по моим губам.
Не думаю, что он хотел второго раза так сильно, чтобы прибегнуть к такому виду «ласк». Скорее всего, он хотел воспроизвести в реальность свою недавнюю угрозу.
Марк и прежде не пытался себя сдерживать. Но сейчас его безумие было особо ощутимо, он буквально насаживал меня ртом на член, лишь на мгновения позволяя мне оторваться на короткие вдохи.
Его рука больше не перебирала мои пряди, а уже грубо намотала на кулак волосы и задавала башенный темп.
Рывки быстрые, резкие. Головка его члена начинала обжигать израненное горло, и если ранее, я еще могла выносить его размер, то вскоре она… о боже, что происходит, как это вынести… она начала раздуваться, делая его просто огромным.
Марк протянул меня на себя, насаживая ещё глубже. Я уперлась руками в его накаченные бедра, облаченные в чёрные брюки, и с силой толкала его от себя, смутно припоминая этот низкий стон и последующую реакцию его тела.
Терпкая, солоноватая жидкость стекала в мой рот под сильным напором, я едва ли успевала все проглотить, сдерживая неприятные позывы моего тела. Когда парень вышел из меня, на губах оставалась пара белесых капель, которые он большим пальцем, массажными движениями растер от губ к щеке, переходя на скулы.
— Тебе идет. - увидев мой недоумённый взгляд, парень решил пояснить. — Идет стоять на коленях и брать в рот. А я дурак, все надеялся сделать тебя своей, Калинка. Кольцо купил, дом построил. Тебя, блять, до небес возводил. А нужно было, все лишь выебать хорошенько. Тебе же плевать, кто вколачивается тебе между ног. – моя улыбка, вместе с осознанием сползала с лица, на замену ей пришла растерянность.
Грязные, гадкие слова обожгли душу чувством несправедливости. Я все еще стояла у его ног, наблюдая как он брезгливо вытирает член об мои волосы и заправляет его обратно в штаны.
Он достал из кармана брелок, зажал на нём кнопку. Через секунду, с улицы послышался рев мотора.
Он направился к двери, но я еще не успела привести себя в порядок, да- даже найти свою одежду!
Я чувствовала себя жалко, что было сил, я крикнула в его удаляющуюся спину, то, что он и так должен был понять, но по какой-то причине, игнорировал очевидное:
— Я… ты знаешь, что ты у меня первый… .
— Не делай из меня идиота. – он резко ударил по косяку, на его футболке тут же появились пыльные гранулы, которые осыпались с потолка, но парню было плевать на это. Ведь в следующее мгновение он подлетел ко мне, схватил за горло и приподнял на уровень своих глаз. — Твои синяки на коленях, говорят громче любых слов.
Он брезговал мной, я это видела. Испепелял взглядом и с ненавистью сжимал кулак на моей шее.
Воздух покидал мое тело и как бы я не старалась, из меня вылетали только громкие хрипы.
— Убить бы тебя, чтобы ты никому больше не досталась. Закатать в цемент и наблюдать за твоей неизменной красотой. — он провёл носом по моей щеке и ткнулся в ухо, обдавая горячим, безумным дыханием мою шею, заставляя волоски приподняться. — Ты пуста внутри, как кукла. Нет не любви в тебе, ни привязанности. Сколько бы я для тебя не сделал, ты воротила свой маленький носик. Шлюха, вроде тебя, всегда будет крутить хвостом, в поисках лучшего ебаря. — его губы тронула печальная улыбка, а взгляд померк.
Хватка на моей шее ослабла. Его взгляд очертил каждую черточку моего лица, но не так как прежде. Он смотрел на меня как на неодушевленный предмет, как на вещь, что когда-то вызывала в нём спесь ярких эмоций, желания и обожествления, и вдруг, за короткий миг, потеряла все своё обаяние, превращаясь в обычный ширпотреб, который хочется засунуть в дальний ящик, чтобы не позорится, и изредка доставать, чтобы снова убедиться, ради какой пустышки, были потрачены огромные ресурсы.
Он шёл спиной к двери, безразлично наблюдая, как по моим щекам стекают горькие слезы, и я захожусь в истеричном крике, желая остановить его. Попросить прощения. Объясниться.
Он не понял, потому что я не смогла сказать ему все.
Я была раздавлена, я потеряла его.
Я побежала за ним. Содрала этот ужасный плед с кровати и спотыкаясь, кинулась за ним следом.