Ужас! О чём я говорю? Надя потеряла семью в пожаре, а что случилось со мной? Всего-то родилась под несчастливой звездой, всего-то нелюбима родителями, но они хотя бы живы и прекрасно живут в своём далеко не безкорыстном мире. Мне нужно радоваться хотя бы этому, а не жаловаться на то, что всё так чудовищно плохо и я одна такая несчастная на целом свете.
18
Мы зашли в лагерь. Там как всегда царила предобедная сумотоха. Я пошла в комнату и сняла куртку с сапогами. Посмотрела на своё раскрасневшееся отражение и решила стереть туш с глаз. Она немного размазалась от слёз и я стала похожа на девушку лёгкого поведения, мягко говоря.
Потом надела кроссовки и пошла вниз. Люди всё ещё дожидались обеда, а я решила посмотреть на сегодняшнее расписание.
Расписание на 14.10
Всё осталось на своих местах, кроме вечерней программы. Там стоял конкурс " Король лагеря". Уверенна, что это будет то ещё шоу, ведь тут столько властных личностей.
Наконец все начали заходить в царство еды и я тоже пошла. Кетлер заигровал с Вероникой, будто того разговора про желание и не было. На меня он даже смотрел. Да пошёл он! Бабник и в Африке - бабник!
Сосредоточилась на содержимым тарелки. Запечённая рыба с пюре и рассольник. Есть не хотелось, но было нужно. Я порой заставляю себя есть, моя развивающая анарексия ни к чему хорошему не приведёт.
- У Грендель сегодня денюха,- сказала Надя, прерывая галдёж.
Все обратили свои взгляды на меня. Зачем? Я не хотела никому говорить, ведь я не люблю излишнее внимание к своей персоне. Их поздравления всё равно ничего не будут для меня значить, а только спровоцирует ссору с Надей. Все говорили хорошие слова, кроме Кетлера. Он молчал и даже не смотрел в мою сторону. Ни... че...го! Я справлюсь. Дыши Грендель: вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох.
Никто будто и не замечал моего напряжения, а потом я почувствовала на своей коленке ЕГО руку. Это не было захватчески, как тогда, скорее успокаивающе. Я опустила свою руку за стол и нашла руку Кетлера. Мы соединили их и просидели так, до того как пришлось расходиться.
Что сейчас было? Мы сидели с ним как пара и это было чертовски приятно. Я возможно не должна даже думать об этом, но легче разуму прекратить разрушающее действие, чем сердцу нежный трепет.
Учёба. Нужно прекратить думать о его прикосновениях и заняться тем, что действительно важно. Что-то написано на доске, что-то, что я не смогу решить. Но почему-то сегодня всё против меня. Учительница заставляет меня разбирать эти примеры у доски.
Я пытаюсь предположить какое будет решение и пишу, что попало. Самые главные умники смеются, учительница нервно качает головой - это признаки того, что я решила не правильно.
- Тупая,- выкрикивает Синицын и происходит то, чего я менее всего ожидала.
Лёша Кетлер встаёт с места и ударяет его кулаком в щёку. Тот, поражён и ошеломлён. Он ревёт от боли или может моё сознание играет со мной. Кетлер плюёт, смотря на меня. Это говорит о том, что он защитил. Хорошо, что остальные настолько шокированы, что и не видят этих жесто.
Зачем? Его теперь точно накажут. И это наказание не сравнится с домашним арестом. Во мне смешались противоречивые чувства: с одной стороны - Кетлер поступил героически, а с другой - он причинил боль человеку, пусть и заслужено. Мне страшно. Всё произошло как тогда, когда он, целясь в меня, ударил по двери.
Нас отпускают с уроков. Всё равно никто не может сосредоточиться на учёбе, обсуждая поступок Кетлера. Кто и набивает себе цену с этого происшествия, так это Таня. Она хвастается тем, что её парень - герой, что в тёмном переулке он сможет за неё постоять. Видела бы она взгляд его карих глаз, направленный на меня, знала бы, что для него ничего не значит, у неё тогда бы язык не повернулся сказать, что всё ради её болтливого языка.
Меня передёргивают такие настроения. Всё так глупо, но при этом естественно. Я не знаю, что мне делать. Схожу как я к воспитательнице, может быть хоть это смягчит его участь. Иду к её кабинету и слышу крики. Она кричит на него, обвиняет, запугивает, а он терпит. Несколько раз стучусь в дверь, а потом захожу.
- Здравствуйте, Мария Андреевна! Вы меня не звали, но я должна кое-что сказать прежде, чем вы выдвините ему наказание,- сказала я, кивая на Кетлера.
- Валяй, мне очень интересно, послушать очевидцев того отвратительного поступка,- безучастно разрешает она.