- Женихом. Мы с ней собирались пожениться, когда то страшное происшествие сломало наши планы,- на полном серьёзе говорил голос. Не припоминаю, чтобы я кому-то такое обещала.
- Оу, если так, то у вас ещё полчаса. Потом больницу закроют,- лепетала барышня,- Хотя на вашем месте, я бы оставила это неблагодарное дело. Она лежит здесь уже месяц. Сомневаюсь, что очнётся.
Да как она смеет такое говорить!? Я выкорабкоюсь обязательно. Только как, я пока не знаю. Но когда я вернусь, эта сука ещё получит у меня. Злость... Как хорошо, что я ещё хоть чувствую.
- А что вы делаете вечером,- спросила она. Я уверена на все сто, что она сейчас теребила свои волосы и прикус выплаты губу. Проходили, знаем, как это бывает.
- Работаю. Можете искать себе новое местечко, после такого отношения к пациентам, место вам на помойке,- произнёс парень. Это был Лёша. Только он грубит, когда с ним флиртуют.
- Не понимаю! Ты что извращенец какой-то? Как нормальному здоровому парню может понравится камотозница,- спросила она с пугливым непониманием.
- Она мне не нравится,- гордо произнёс он.
Что ж всё ясно! Так и думала, что это жалость. Действительно, зачем я ему. Раньше я могла дать ему больше, чем могу сейчас. Скоро он забудет обо мне. Стоит только исчезнуть сущности, как и тело охладеет к жизни.
- Я её люблю,- сказал он.
Моё сердце забилось часто. Чувство мелкого дождя на коже. Когда капли ударяют и становится шекотно, хоть и холодно. Разряд, после которого я должна была ожить, сыграл решающую роль в моей смерти.
Импульсы разбушевались и начали стремительно подавать энергию телу, которое ещё не было готово к оживлению. Это спровоцировало, как я полагаю, сердечный приступ.
Стены мрака рушились, пол уходил из под ног. Всё тряслось как при землетресении. Меня уже мутило от этой тряски. Как вдруг непоколебимый луч света начал разъедать всё вокруг. Я даже язык прикусила - настолько это было завораживающе. Медленная вспышка, как укол была болезненной, но полезной. Через некоторое мгновенье я приоткрыла веки и смогла увидеть свою больничную палату. Но это было не так, как если бы я посмотрела на мир своими глазами. Всё было под плёнкой прошлого.
Я взглянула на койку и побледнела от ужаса. На ней всё ещё лежала я, а рядом, на алюминиевом стуле сидел Лёша. Небрежный взгляд, кинутый на свою руку, напугал меня ещё больше. Она была прозрачна как вода в графине на тумбочке.
36 ( От имени Кетлера)
Время водопадом бежит к истокам бесконечности. Я как и был биомусором, так им и остался. События заключили меня в тюрьму отчаяния и желания помочь кому-нибудь. Плевал я на то, что пора забыть ту, которая не подаёт признаков жизни, но если посудить здраво, то я её люблю и готов ждать около больничной койки всё свободное время.
Сразу после того, как Грендель положили в больницу, я переехал из лагеря. Нашёл подработку в местном Маке, начал снимать комнату в общежитии и как можно больше времени уделять заботам о любимой.
Смотря на застывший бледный сосуд, сосуд без души и сил на жизнь, я умилялся его первозданной красоте. Провожу шервамым пальцем по когда-то чувственным, а сейчас лишь холодным, фиолетовым губам. И нет того, что было раньше, нет её возмущения и странных обзывательств. Мне очень хочется, чтобы в один из этих коротких вечеров, она очнулась, вздохнула с облегчением и вмазала мне пощёчину за то, что не спас её от падонка Синицина.
Никогда не забуду, что он с ней сделал, но также не забуду и то, что натворил я. Мы оба поступили нечестно к милым и прекрасным девушкам. Единственное моё отличие от него в том, что я до скончания лет буду чувствовать себя лицемерным ублюдком, а он облегчил себе жизнь, отправившись туда, где никто не знает, что бывает с мёртвыми.
Самое поганое, что он сам свершил суд над собой и после того, как вонзил нож в горло Грендель, сделал тоже самое с собой. Его кровь обагрила пол, а труп ещё долго не был трупом, но вскоре им стал. Последнее время я стыжусь своей неверы в Бога, что если из-за меня там, в небесах, страдает Грендель. Мрачные мысли я разгоняют как тучи, затмившие наше небо, и продолжаю ждать пробуждение любимой.
Резкий, отрывистый звук медицинского аппарата будит меня, а потом и отвратный голос медсестры портит мне вечер с любимой. Самое страшное, что этот вечер был единственным вечером, когда она была жива, без сознания, но жива. Сбежался весь стационар. Они галдели, выгоняли меня из палаты, нервничали жутко или же просто не могли собраться с мыслями. Их неосторожные действия не вселили жизни в молодое тело Грендель. Всё было напрасно.