-Миш, как учиться дальше думаешь? - делая глоток, спросил он.
Михаил отвлёкся от крошек и растерянно посмотрел в чашку.
-Эту сессию закрою. А вот со следующей будет труднее. Не знаю... Мне тяжело теперь уезжать...
-Вспомни, чему ты учишь Свету.
-В этом-то и соль. Может, потом, когда пройдёт время...
-А сейчас? Будешь работать?
-Скорее всего. Надо поискать варианты. Да и всё равно ведь в армию призовут. Значит, пойду в армию.
-Я спрошу у мамы. Может, у неё на работе нужны помощники на это время.
-Спроси, пожалуйста.
Максим потянул крепкий чай, жмурясь уголками глаз.
-А как с учёбой у Светы?
-Этот семестр постараемся закрыть, а с нового года она перейдет на заочку. Мы занимаемся вечером. Я читаю, она слушает. Не знаю, как она теперь к этому относиться, но старается что-то запоминать.
-Понятно, - юноша водил пальцем по гладкой ручке кружки цвета пепельной розы. - С утра она вела себя как обычно.
-Я уже теперь не знаю, что считать обычным. Как было раньше или как сейчас. Вчера у неё был очередной срыв. Перед сном она начала стучать по стене, смежной с моей комнатой. Я забежал. Она вся дрожала, просила, чтобы я набрал тебя на её телефоне... Хотя в прошлый настаивала, чтобы я сам тебе написал.
Михаил кивал, не моргая, и вспоминал тот ночной звонок.
-В первое время, - продолжал другой, - у неё такое было часто. Мы ругались, сильно ругались. Я даже, бывало, убегал из дома. Но потом сердце оттаивало. И всё. Я уже нёсся со всех ног домой. Расскажи ты мне это до всего произошедшего, я бы не поверил, что стану таким сентиментальным и мягким. Света одна. И я не могу так это оставить.
Михаил смотрел на собеседника и не понимал, когда произошли эти изменения от послушного, запуганного сына к безумному юноше, а затем к заботливому и понимающему брату. Менялись времена, менялось окружение, менялись декорации, менялся и Максим.
Первую половину вечера Михаил провёл в комнате Светланы. Девушка опять рисовала пастелью какие-то линии, иногда даже получалось что-то похожее на предметы. Пальцы, испачканные мелками, крепко сжимали разноцветные карандашики. Магнитофон, старый и молчаливый, всё ещё покоился на комоде. Юноша наблюдал за линиями, образующимися на листке, пока оба беседовали на отвлечённые, далёкие от реальности темы. Так легче всего было избежать ссоры. Они вспоминали детство, школу...
В какой-то момент Михаил спросил:
-Можно я тебе помогу?
Девушка оторвалась от занятия и произнесла:
-С чем?
-С рисунком.
На лицо Светланы легла тень сомнения.
-И как?
-А вот так.
Юноша поднялся с кровати и встал у девушки за спиной. Обхватив её руку своей, он повёл линию по всему листу.
-Что ты делаешь? - заполыхала Светлана.
-Я нарисовал границу неба и земли.
Девушка держалась молча и ловила своей щекой горячее дыхание.
-Что ты хочешь нарисовать? - поинтересовался он.
-Солнце.
-Где?
-Прямо посередине... Сверху.
Рука начертила круг и заполнила его жёлтым цветом.
-Справа пусть будет лес... И слева тоже, - голос её иногда пропадал.
На полотне оказалось несколько пушистых ёлочек. Они стояли ровными рядами, поддерживая друг друга своими колючими ветками.
-А внизу пусть цветёт роза.
Юноша положил в ладонь Светланы алый мелок и начал обозначать штрихами крупные лепестки. Потом Михаил коснулся её пальцами другого карандашика и продолжил писать картину. Нежно, стараясь несильно сжимать руку девушки, он водил её кистью по полотну. Девушку вдруг охватила дрожь. Она представила, что сзади стоит Никита. Его рука управляет ею. Его присутствие она ощущает всем своим существом. Это он сопит носом около её виска...
-Готово, - восторжествовал Михаил.
Мечта рухнула, превратившись в пепел опустошённости. Девушке вдруг захотелось рассказать Михаилу всё, что ей терзает сердце, что заставляет снова и снова бесплодно фантазировать, но нутро подсказывало - ещё рано. Очень рано.
Михаил наклонился к девушке. Её щёки были покрыты капельками, стекающими к шее.
-Что случилось?
Светлана, стараясь сохранить самообладание, ответила:
-Так, ничего. Кое-что вспомнила...
Он не стал допытываться. Если она захочет что-то ему сказать, то обязательно это сделает.
Через час юноша уже выходил из дома Светланы. Весь вечер, пока Максим читал ей учебник по уголовному праву, она нет-нет да и поглядывала на рисунок с розой, который помог ей прибить к стене брат. Представляя, как выглядит незатейливый пейзаж, девушка вспоминала не Михаила, а Никиту, его дыхание, его руку, отчего так часто и глубоко вздыхала.
Михаил же в это время, находясь в хорошем и бодром настроении, решил заглянуть перед сном к соседке, тёте Маше. Пройдя метров двадцать по вытоптанной скользкой тропинке, крадясь около заборов, чтобы не разбудить спящих в будках собак, юноша свернул за угол, открыл калитку, которую женщина не закрыла специально, чтобы во двор смогла зайти поздно возвращавшаяся с работы дочь, и прошёл к дому. Через окно он увидел, что в предбаннике горит свет, поэтому стукнул три раза в дверь. Вспомнив свой последний приход сюда, молодой человек почувствовал, как внутри всё затрепетало, а по телу пробежали судороги.