И чего я точно делать не буду, так это возвращаться к родителям Эмилии. Зачем? Οни могут заметить то, чего не следует, да и в принципе нечего мне там делать. Зажиточные, но всё же фермеры, живущие в селе Малиновки, что в двух днях конного пути на юг, родители ждали свою доченьку домой с дипломом только затем, чтобы выдать её поудачнее замуж за сына мясника или кузнеца. Мол, деды их тут жили и прадеды, и внукам тоже тут жить. И жена-бытовичка — это престижно. Почти как бабушка-знахарка, ага. Фи! Ещё я всяким мясникам и кузнецам их носки не стирала! Магией, ага! Сами пусть справляются. К тому же у меня есть ещё братья и сестры, вот пусть они и отдуваются.
А я буду жить для себя. Ради себя. И во имя себя!
— Ш-ш-ш… — заворочалась у ног Тьма, блеснув в мою сторону недовольным желтым глазом, и я усмехнулась этой ворчунье. Ну и ради тебя, подружка. Только не шипи.
В итоге мой первый полноценный день жизни закончился мятной конфеткой и увлекательной книжкой про приключения, купленной во время вылазки в город, а снилось мне бескрайнее синее небо и такое ласковое, огромное, но совершенно не обжигающее солнце.
Как же хорошо быть живой!
ГЛАВА 2
Новый день я встретила блаженной улыбкой и сладким потягиванием. Наверное, никогда не устану повторять: как замечательно быть живой! Видеть, слышать, чувствовать! Дышать и наслаждаться каждым мгновением! Знать, что никто не нападет уже в следующую секунду и не сожрет, не оставив после тебя даже воспоминания.
Напевая себе под нос популярную мелодию без слов, я надела новое платье и заплела волосы в косу, но не простую, а с яркой лентой и немного выпуская отдельные пряди, чтобы смотрелось пышнее. Подсмотрела вчера у одной девицы, что прогуливалась в торговых рядах, и мне очень понравилось, как это выглядит. Получилось не сразу, но упорства мне было не занимать и уже через двадцать минут я любовалась на своё отражение в небольшом зеркале. Ну красавица же!
Тьма, снова ставшая кошкой (кажется, она тоже определилась с основным обликом), насмешливо расфыркалась, но моё замечательное настроение невозможно было испортить такой ерундой, и из комнаты я вышла, всё ещё напевая. Сходила на завтрак и взяла уверенный курс на центральный участок. Если память мне не отказывала, сегодня снова дежурил лейтенант Дэвид Форестли, который был пятидесятилетним упитанным весельчаком и балагуром и никогда не лез за словом в карман, но при этом ни разу не позволил усомниться в своей порядочности. Магический дар у лейтенанта был внушительным, в своё время господин Форестли закончил академию по боевому направлению и в молодости был «ого-го», зажигая в первых рядах инквизиции, но семейная жизнь внесла коррективы и в карьеру, и в ширину талии, так что десять лет назад лейтенант перевелся в обычные сыскари и стал одним из лучших детективов отдела, расследуя в основном убийства и грабежи. Мелкие правонарушения и заявления о пропажах в районе тоже шли через участок, но расследовались в основном другими сотрудниками, но как-то так вышло, что именно к нему Эмилия впервые обратилась с просьбой о возможности пройти в отделе практику, а детектив возьми — и согласись.
Естественно, у центрального участка был свой начальник, комиссар Ральф Вискански, привлекательный статный демон с сильным стихийным даром, но его Эмилия видела лишь раз и то — мельком. Такие незначительные нюансы, как практиканты, комиссара не интересовали и он перекидывал их на подчиненных.
На улице сегодня снова сияло солнышко, до участка я дошла всего за двадцать минут прогулочным шагом, а внутри меня уже поджидала новая приятность — сияющий во все тридцать два зуба детектив Форестли, восседающий за своим рабочим столом в кабинетике, почти до потолка заваленным бумагами уже отработанных дел, и потрясающий в мою сторону ворохомзаявлений.
— Эмми, девочка моя! Ну наконец-то! Я уже думал в розыск подавать! Γде потерялась, счастье моё? А ну-ка… Да ты в новом платье! Ох, краса-а! А ну-ка, покрутись! Ну точно краса! С чего бы, а? Влюбилась поди? Жениха завела? Ну и кто этот гаденыш? Назови имя — и я засажу его на пятнадцать суток за то, что украл тебя у нас! — тарахтя без остановки и не прекращая трясти бумагами, детектив так смешно топорщил усы, что я не удержалась и расхохоталась, не в силах вставить ни слова в его бесконечную тираду.