— Любая за милую душу пошла бы за него. Хотя бы и я, к примеру.
Поэтому бабушка иногда встречала Иванушку-дурачка весело. Давала выпить и закусить. И начинали плясать.
Пляшут и поют:
После такой вечеринки бабушка охала и вздыхала.
Иногда Иванушку оставляли у нас ночевать. Но бывало и такое: бабушка предложит Иванушке переночевать у нас, а ночью вдруг ни с того ни с сего возьмет и выгонит на улицу.
— Глупая ты, бабка Парашкева, — пытается усовестить ее Иванушка, — глупее меня, дурачка.
А она ругает его по-всякому:
— Уходи-уходи, и чтоб твоей ноги здесь не было. Изумок ты несчастный. Охальник ты юродивый. Старикашка ты дряхлый. Уходи, и чтоб я тебя больше не видела. Распутный ты старый хрыч.
Потом остынет и, когда Иванушка оденется и уплетется из дому, начинает оправдывать его:
— Побрезговал мной, дурачок. На богатую польстился. Да и то сказать, многие так делали. Не он один. Но зато и наказал его господь. Только женился, а в ту же ночь у них гумно загорелось. Вот он из огня мешки вытаскивал, его бревном-то по голове и ударило. Думали, не отойдет. Ничего, отошел, только дурачком стал.
И в последующие визиты Иванушки бабушка то привечает его, то гонит. В этом случае, конечно, Иванушка обижается на нее:
— Рада баба-дура, что глупее себя нашла.
А та объясняет ему свое поведение так:
— А вот что хочу, то и ворочу.
— Что и говорить, — подтверждает Иванушка, — в дураке-то и царь не волен.
А иногда Иванушка и вовсе обижается на бабушку.
— Коряга ты, бабка Парашкева, и есть коряга! — кричит он на нее. — И смолоду не лучше была.
Ну, в это время она становится не только упрямой и несговорчивой, но и злобной. Стоит раскорякой, подбоченясь и ломается, а когда кричит, слюной так и брызжет. И тогда она именно на корягу похожа бывает, только на ожившую.
Когда отец дома, Иванушка-дурачок отправляется, как говорят, несолоно хлебавши.
— Бог даст, — говорит отец Иванушке. — Сами семерых послали, не знаем, что принесут.
И я не могу понять, говорит он серьезно или шутя.
— Кто сирых напитает, того бог знает, — пытается устыдить его Иванушка.
— Иди-иди, проваливай. Много вас шляется, всех не накормишь. Вас таких Иванов что грибов поганых.
— Дурак — божий человек, Егор Ефимович, — пытается урезонить отца Иванушка. — О-хо-хо. Дай бог подать, не дай бог никому подаяние брать.
— Вот ты какой настырный, — говорит отец. — Правду говорят: от черта крестом, от медведя пестом, а от дурака ничем.
Иванушка-дурачок поворачивается с обидой и уже через плечо возвещает торжественно на манер бабы Шуни:
— Ибо нищие всегда будут среди земли твоей.
Если сначала мне было жалко Иванушку, то от этих слов его становится жутко. А отец с силой закрывает дверь за стариком.
Когда отца дома не было, Иванушка-дурачок в избу входил не только смело, но и важно, с чувством собственного достоинства.
— Здорово живете! — говорил он, открыв дверь.
Крестился мелко-мелко, глядя на образа. Обращался к деду Ефиму, заискивая:
— Здоров, сват, слава богу?
— Здоров-здоров.
— И ты, сватья, тоже здорова, слава богу? — низко кланялся он бабушке.
— И я здорова, — отвечала та. — А ты как, Иванушка?
— Дак ведь как, — начинал он свою длинную и путаную речь, — Богатый болезней ищет, а к нищему они сами идут. Вон в водополье с доски упал, так простудился в воде. Вода-та студеная больно. Хоть и голоден, и сир, и убог, а все жить-то хотца. Дурак-то, ведь он и дом сожжет, так огню рад: хоть погреется. Под одним окном постучишь, под другим выпросишь, под третьим съешь. Поддевочка-то сера, да волюшка своя. Что нам, нищему брату, — живи да и только. Дадут — в мешок, не дадут — в другой. Все по миру ходишь. Красота. Голод-то в мир гонит.
— Да, — поддакивает мама, — голод-то и волка из лесу в деревню заманивает, не то что человека.
Когда мама дома, Иванушка-дурачок всегда веселый бывает. Он знает, что при ней его обязательно и накормят и напоят.
— Ой, Серафимушка, — с воодушевлением и надеждой начинает он, — невеста ты божья, мать-богородица. Нет тебя лучше во всей волости. Ты вели-ко бабке Парашкеве али сама сделай. Приготовь-ко мне яичницу да хоть каплю вина капни: выпьем с тобой по чашке, и баста.
— Ишь ты, Иванушка, что придумал.
— А я такой. Я веселый. У дурака что на уме, то и на гумне — везде пусто. Не знаешь рази?
Мама жалела нищих, калек, убогих и подкармливала Иванушку-дурачка.
Когда вина не подавали, он был явно разочарован и долго и безмолвно жевал хлеб с тем смиренным видом, который у кого угодно мог вызвать жалость.