– Вот видишь, отрезай я от тебя по кусочку, ты будешь пищать, как все. В этом твой самый главный недостаток, который дает мне такую власть. Так что берегись. Здесь тебя никто не спасет.
– Тебя тоже, – Оксана растворилась в воздухе и возникла на месте Чо в его цепочке, а Чо появился в ее ошейнике с взрывчаткой. Таюдзума дернулся. – Ни с места! – она показала ему цепочку с кнопкой у себя на шее. Сняла повязку, поморгала глазами. Чо сидел перед ней и хватал воздух ртом, ошейник был ему тесноват. – Фу, Чо, какую гадость ты ешь, неудивительно, что ты насквозь гнилой.
Таюдзума тихонько тянулся к кобуре, Оксана краем глаза это видела. Те двое, что стояли у дверей, следили за ней, как собаки, и были готовы мгновенно броситься и разорвать.
Как только Таюдзума коснулся кобуры, Оксана вскочила и схватила его за эту руку и просунула ее в кобуру до локтя. От ужаса глаза Таюдзумы почти вылезли из орбит, но Оксана, не теряя времени, проталкивала и проталкивала Таюдзуму в кобуру как тряпку. Наконец втолкнула его всего. Вытащила пистолет из кобуры и, застегнув ее на застежку, бросила на стол перед собой в миску с осыками. Посмотрела на наемников у дверей, и у них мгновенно выросли губы, руки и ноги до таких размеров, что не было сил ими пошевелить. Их тела дергались на гигантских конечностях, как мухи на липкой ленте. Отвратительные рожи хлопали губами по полу и пускали слюни. Наконец Оксана спокойно села:
– Ну как тебе, эффектно? Я знаю, что не очень, но обстоятельства диктуют, это оборотная сторона медали, я умею не только лечить, но и калечить, – Чо задыхался и не мог ответить. – За эти дни я могла столькому научиться!.. Вот, например: читать мысли, бросаться молниями или что-то еще. Но разве ж ты дашь мне хоть немного покоя и времени научиться чему-нибудь.
Но кое-чему все-таки научилась. Помнишь мой корабль, на котором я от тебя убегала из колонии? Его построила один вид инопланетян, название которых тебе ни о чем не скажет. Так вот, на этом корабле есть телепортирующая установка, знаешь, мне стоит один раз что-то попробовать, и я могу это делать сама.
Так я сразу поняла, что ошейник действительно полезная вещь, с самого начала я хотела оторвать тебе голову, но сейчас передумала. Люди стали ожидать от меня, чтобы я решала, кому жить, а кому нет. Чудесам негласно выдаются права на все. В этом есть и твоя вина, и вина лживого разума, для которого все чудеса на свете – одноразовая салфетка.
Под конец я стала злой: на людей, для которых мои способности – это пожизненный долг; на тебя, на то, что ты такой, какой есть; на толпу, которая чуть не разорвала меня, это снится мне до сих пор. Бешеный, сумасшедший народ с открытыми ртами и руками, которые тянутся будто бы от самой смерти с жаждой крови, – Оксана потерла лоб, – это самое страшное, что может случиться в жизни, и я думаю, пора тебе это попробовать. За все, что ты натворил тут, они тебя разорвут.
Он бросил взгляд в сторону детей, но там уже никого не было. За то время, что Оксана говорила, один за другим, дети телепортировались на безопасное расстояние.
Оксана помахала рукой Господину Чо, и тот исчез. Ошейник упал на стул, где он только что сидел, а девушка осталась в кабинете с двумя чудовищами, и чувство тяжести накрыло ее, как покрывало. Через минуту в эту комнату вошел еще один наемник:
– Господин Чо, истребитель прилетел, он над нами… – только и успел он произнести на ходу. На мгновение остановился, увидел чудовищ, потянулся за оружием, посмотрел на Оксану, а она нажала кнопку на цепочке…
Взрыв был такой мощности, что прихватил с собой и истребитель. Толпа не пострадала по какой-то счастливой случайности, а после того как попадали все обломки, наступила мертвая тишина. Пыль опускалась в молчаливом ступоре.
Когда среди толпы зорианцев появился Чо, кто-то крикнул: «Это он!». и изуродованные горем живые существа потянулись и размозжили ему башку за какую-то короткую минуту. Он умер быстро, успев только обделаться.
Затем на соседней улице нашли всех детей, и этот загадочный случай долго мусолили новости. Брали интервью у детей и у их родителей с потемневшими от суда Линча душами. Никто не сожалел.
– Может, она еще жива? Каким-то чудом? Ну, может… – плакала Женуа и била Дога в грудь.
– Может, не плачь, может, – старался он убедить и себя, и ее. Мэдисон стоял над воронкой, где был детский сад, и плакал, размазывая грязь по лицу. Зондо закрылся с маленьким раненым зорианским ребенком в операционной и пытался сделать все, что мог, чтобы никто не сказал, что этому ребенку не повезло.
– Алекс! Алекс! Иди скорей! К тебе прилетели, – у Алекса защемило сердце. Он выбежал из храма Гаманайцев увидел корабль, который, как покорный дракон, лег к его ногам: – «Оксана, это она. Ну, я ей задам, за побег, за все! Где же она? Не выходит. Ранена?» – Алекс вбежал внутрь и от растерянности не знал, куда же ему идти.