– Классная штука.
– Ты что, издеваешься?
– Да нет, правда. Туда еще можно серебряный штырь вставить. Знаешь, такой, выкидной. В случае опасности убьешь любую тварь.
– Нет, ты точно издеваешься. Ты глупа или слепа? Не видишь, что я калека?
– Не ори, я вижу. Просто не делаю из этого трагедии.
– Я теперь никому не нужен, а ты не хочешь «делать из этого трагедию»? Да ты просто бездушная тварь.
– Все поправим. Нужно просто заново научиться ходить. Будет даже лучше, чем было.
– Я не могу. Я еще до сих пор ее чувствую, она даже чешется.
– Это пройдёт.
– Послушай, ты говорила, что знаешь много заклятий, так наколдуй мне ногу!
– Заклятий я знаю много, но ни одного такого, которое наращивает ноги.
– Ты врешь! Как тогда! Ты сломала иглу до того, как он сказал, что может, благословив меня, дать мне власть большую, чем твоя.
– Ты узнал и сам. Я знала, что ты узнаешь. Вернее, я знала, что они все будут тебе это внушать.
– То есть ты специально послала меня за ними, не сказав об их настоящих возможностях?
– Да.
– Ты что, какой-то безумный ученый, который ставит на мне эксперименты?
– Понимаешь, опыт показывает, что шрам, который получаешь в первой битве, не просто носишь всю жизнь. Ты будешь помнить этот опыт, и именно он будет удерживать от искушений, которые встанут перед тобой. В конечном итоге, именно этот фактор может удержать тебя от ошибки и будет напоминать, на чьей ты стороне.
– Я уже ничего не понимаю.
– Все это, что сейчас происходит – это все о тебе. Это твоя история. Имеет значение только то, что тебе нужно пережить, только твой опыт. Остальные не имеют никакого значения, даже я.
– Ты хочешь сказать, что я какой-то избранный, что ли?
– Избранных не бывает, или, если хочешь, избранные – все, во всех мирах.
– Выходит, ты распорядилась мной, как сама захотела. Как будто, я не живой.
– Я не распоряжаюсь тобой. Ты переживаешь свою судьбу, я только немножко помогаю.
– Но кто ты такая, чтобы влезать в мою жизнь? Мне не нужна твоя помощь!
Мне ничего не осталось, как развернуться и уйти, но далеко идти я не собиралась. Поэтому он сидел еще долго. Молча, а вернее – не зная, что говорить, куда и кому, как ребенок, который беспомощно сидит на одном месте и не может развернуться, потому что ещё не умеет. Приду к нему завтра. Завтра ему будет не так страшно и не так тяжело.
СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ
– Чего приперлась?
– Думала, может, ты передумал.
– Я не передумал.
– Ну, не передумал – значит, так и будет. Давай просто посидим и подождем.
– Чего подождем?
– Будущее. Оно как раз сейчас должно наступить, – колдунья из воздуха сотворила часы со сверкающим циферблатом и мигающими зелёными стрелками, которые отсчитали три минуты.
– Ну и что? – прервал тишину напарник.
– Ничего.
– Ну, тогда уходи прочь.
– Не могу.
– Почему?
– У меня здесь свое дело.
– Именно здесь, в моем доме?
– Да.
– Какое дело?
– Мое дело помочь тебе встретить будущее.
– Иди отсюда!
– Ты видишь хоть какой-нибудь смысл в этом разговоре?
– Не вижу. Ты пользуешься моей беспомощностью.
– Беспомощностью? Это мне говорит охотник на всякую нечисть? Пойми, это только начало твоей истории.
– И что же меня ждет?
– Наконец ты спросил главное. – Я присела к нему на пол, а помощник поджал свою культю, как бы защищая её. – Тебя ожидает жизнь и смерть в дурдоме. Ты должен пройти сквозь эмоции и хаос. Твоя основная задача – сохранить себя.
– Вот так выстрел. Ты и в самом деле думаешь, что я вот так добровольно пойду в дурдом?
– Пойдешь. Ты должен.
– Я никому ничего не должен.
– Конечно, у тебя есть выбор: или остаться здесь, или пойти туда, куда я говорю. Я хочу, чтобы ты понял – если нужно будет, я сделаю так, что выбора у тебя не будет.
– Ты сумасшедшая, – он отполз назад, – ты не можешь меня заставить.
– Могу. Но есть причина, по которой тебе лучше самому согласиться.
– И что же это за причина?
– Я всё знаю про тебя, ты думаешь, что я не заметила теней и шепота, не заметила твоей неспособности самому прогнать свои страхи, не заметила, что этот мир очерчен темнотой и, кроме тебя, в нём нет других людей? Ты находишься в кошмарах, порождённых собственным умом, и в первом своём сражении ты проиграл безумию. Я показала тебе, как с этим бороться, и посмотри – ты стал сильнее.
Напарник звучно рассмеялся, но в его смехе была горечь и обречённость, иначе чем еще объяснить, что на культе, как заново нарисованная, появилась полностью сформированная нога. Он шевелил ею, ещё не отдавая себе отчёта в переменах.