Накануне, в редакциях «L’Humanité» и «Le Populaire», журналисты перебирали слухи о тайных переговорах в Лиге Наций. Слухи, подогреваемые агентами, сеяли панику: Франция и Британия, якобы, сговаривались с Гитлером, предавая республиканцев Испании. Утром 4 марта газеты пестрели заголовками. «L’Humanité» заявляла: «Париж и Лондон предают Испанию фашистам!» «Le Populaire» вторил: «Блюм, где Народный фронт? Останови предательство!» Даже «Le Temps» намекал на «тёмные интриги». Редакции на Сен-Жермен и Сен-Мишель гудели, журналисты в мятых пиджаках стучали по машинкам, сигареты тлели в их пальцах. На углу Сен-Жермен мальчишка-газетчик, лет пятнадцати, с растрёпанной шевелюрой, выкрикивал:
— Вся правда о сговоре! Покупайте газеты!
К 9:00 на заводе Renault в Булонь-Бийанкуре, где цеха пахли машинным маслом, 4 тысячи рабочих бастовали. Лидер профсоюза Жан, мужчина лет сорока двух, в мятом пиджаке, стоя на ящике, восклицал:
— Товарищи! Франция продаёт Испанию Гитлеру! Блюм молчит, пока фашисты душат Мадрид! Все к Бастилии!
Рабочий Поль, лет тридцати, с руками, чёрными от масла, добавил:
— Блюм с буржуазией! Покажем силу трудящихся!
Мари, женщина лет тридцати пяти, держа сына за руку, кричала:
— За наших детей! За Испанию!
Её сын, мальчик лет десяти, сжимал её ладонь, его щёки блестели от слёз. На заводе Citroën в Жавеле, где станки покрылись пылью, 3 тысячи рабочих перекрыли ворота. Лидер Анри, мужчина лет сорока, с хриплым голосом, призывал:
— К площади Республики! Долой предательство!
Молодой рабочий Луи, с растрёпанными волосами, выкрикивал:
— Прочь Лигу Наций! Блюм, ответь!
Женщина Софи, лет сорока, в платке, восклицала:
— За рабочих! За свободу!
Забастовки охватили Peugeot в Сошо, текстильные цеха в Лилле, верфи в Марселе. Рабочие тысячами покидали станки, их возгласы гремели: «Долой сговор!» У ворот, заваленных ящиками, пылали костры, их отсветы плясали в лужах. Профсоюзные лидеры, размахивая газетами, призывали: «К Парижу! К Бастилии!» Студенты, с горящими глазами, присоединялись, их плакаты гласили: «Смерть фашизму!» В Латинском квартале, где кафе гудели от споров, молодёжь готовила новые лозунги, а художники рисовали карикатуры на Блюма, изображающие его в обнимку с Гитлером.
К 11:00 площадь Республики заполнили 10 тысяч человек. Рабочие, студенты, женщины стояли плечом к плечу, их плакаты — красные, чёрные, белые — реяли, как флаги. Полицейские в синих мундирах, с дубинками, выстроились по краям, их лица выдавали напряжение. Командир Пьер выкрикнул:
— Разойтись! Это незаконно!
Толпа, не слушая, скандировала: «Долой сговор! Долой фашизм!» Жан, взобравшись на телегу, восклицал:
— Товарищи! Блюм предаёт рабочих, пока Гитлер душит Испанию! Все к Сене!
К 13:00 на Бастилии собралось 15 тысяч. Поль, сжимая булыжник, крикнул: — Долой буржуев!
Он швырнул камень, попав в полицейский щит. Полицейский Жак, лет тридцати, с покрасневшим лицом, ударил дубинкой рабочего, тот упал, вскрикнув. Толпа, взревев, бросилась вперёд, ящики летели в полицейских, треща при ударе. Мари, уведя сына в переулок, шептала:
— Бегите к Сене!
К 15:00 толпа выросла до 20 тысяч. Полиция, перегруппировавшись, получила приказ: «Гранаты!» Слезоточивый газ, шипя, разлетелся в толпе, его едкий запах забивал лёгкие. Рабочие, кашляя, отступили, их глаза слезились. Жан, махнув рукой, крикнул:
— К баржам! Не отступайте!
В переулке у Бастилии два агента координировали действия. Первый, передавая Жану пачку франков, шепнул:
— Ещё 5 тысяч рабочих к ночи. Держи их в кулаке.
Второй вручил Андре, помощнику редактора «L’Humanité», телеграмму:
— Слухи о Гитлере — правда. Усиливайте давление.
В редакции «L’Humanité» царила суета. Редактор Леон листал гранки, его пальцы, испачканные чернилами, дрожали. Андре вбежал с телеграммой:
— Леон, слухи из Лиги Наций! Франция и Британия договариваются с Гитлером! Печатаем?
Леон, поправив очки, кивнул:
— Печатаем. Заголовок такой: «Сговор с фашизмом: Блюм предаёт Испанию». Зови Жана, пусть собирает больше людей!
К 19:00, когда туман поглотил Париж, свежие газеты разлетались по улицам. «L’Humanité» кричала: «Сговор с Гитлером: Блюм предаёт рабочих!» «Le Populaire» вторил: «Рабочие против фашизма!» В кафе на бульваре Вольтера два агента пили кофе. Первый, поправив шляпу, шепнул: