========== Я тоже скучал по тебе ==========
- Как я выгляжу?
- В последний раз говорю тебе, Паук, ты прекрасно выглядишь, а теперь прекрати ерзать!
- Я не ерзаю! Я…ухаживаю.
- Почему ты ухаживаешь??
-Ммм…не знаю, Кэт, может быть, это потому, что я впервые встречаюсь со своим сыном, поскольку кто-то явно забыл рассказать мне о нем четыре года назад.- Питер сплюнул и в отчаянии всплеснул руками, когда они оба шли по заснеженным улицам Манхэттена.
Это был (по крайней мере) пятнадцатый раз, когда они спорили о чем-то, пока шли к квартире Фелиции. Пятнадцать минут ходьбы от дома Питера были заполнены бессмысленными препирательствами по поводу одежды Питера, а затем нового цвета волос Фелиции, а затем обуви Питера, а затем чрезмерно показного наряда Фелиции для простого ужина, а затем необходимости Фелиции всегда “следить за внешностью”, а затем паршивых навыков укладки волос Питера…
…все они были просто отвлечением от того, с чем им предстояло столкнуться сегодня вечером.
Прошло много времени с тех пор, как Фелиция решила остаться с Питером навсегда, но дата неизбежного воссоединения Питера с Уолли была долгим спором: оба родителя не были уверены, когда будет лучшее время представить Питера как отца Уолли, по очевидным причинам. Они увиливали и избегали этой темы нездорово долго, а когда не смогли найти веской причины откладывать разговор, назначили дату (в придачу за две недели до Рождества!) И заставили себя появиться.
И за его искреннюю честность, несмотря на волнение от первой встречи с сыном…Питер тоже совсем не ждал встречи с ним.
Как ему наверстать упущенные три года с Уолли? Как объяснить ему, где он был?? Правда, в основном это была вина Фелиции, но они уже разобрались с этим, и Питер хотел оставить спящих собак в покое. Кроме того, было бы несправедливо по отношению к Фелиции, если бы он продолжал обвинять ее, а она уже достаточно раз извинилась перед ним (что было супер иронично, потому что он только что использовал ту же самую фразу по отношению к Фелиции всего несколько секунд назад…но можно ли действительно винить его??).
А как насчет Человека-паука?? Как, черт возьми, он собирается объяснить своему четырехлетнему ребенку концепцию супергероя, не говоря уже о Человеке-пауке??
Они оба нервничали, но в типичной для Питера манере это показывал только он.
Фелиция, с ее холодным выражением лица, едва заметила протест Питера и продолжила идти, услышав эту фразу слишком много раз, чтобы даже смутиться.
“Ha. Ну, для меня это было очень похоже на ерзание. А Уолли многого не ждет, он знает, что ты на мели.
Питер нахмурился. - Ну и дела, Кэт…Спасибо. Какое чертовски хорошее первое впечатление производит ребенок на своего предполагаемого отца. Отлично. Фан-тас-тик. Что еще ты ему сказал о моих ушибах? Или, может быть, мой страховой полис?
Внезапно Фелиция остановилась как вкопанная, что заставило Питера резко остановиться; носить свой любимый изношенный Конверс, когда шел снег, было явно плохой идеей.
Она вежливо посмотрела на Питера из-за своих дизайнерских солнцезащитных очков, моргнула ему один раз, прежде чем продолжить свою быструю прогулку, стаккато ее каблуков резко стучало по бетонному полу улицы.
- О … ну что ж. Я не знал, что тебя волнует, волнует ли меня, разорен ты или нет? Я знаю о тебе все. Ну…в основном все, что касается тебя, и я все еще люблю тебя, не так ли?
Питер покраснел, как персик. Он откашлялся, пробормотал: “Боже, здесь холодно”, ни к кому конкретно не обращаясь, и резко потер руки в попытке победить холодную нью-йоркскую зиму, засовывая их в карманы пальто, прежде чем трусцой подойти к Фелиции.
Ему все еще требовалось время, чтобы привыкнуть к неожиданным комплиментам Фелиции.
- В любом случае…Напомни мне еще раз, что я должна сказать при встрече с ним? Например, что ему нравится, или, может быть, его любимое телешоу? ..
Фелиция повернулась к Питеру и задумчиво замурлыкала. Затем она отбросила эту мысль движением головы.
- Нет, просто поговори о Человеке-пауке, и все будет в порядке.
Питер моргнул. -Ух ты…Он действительно так увлечен Человеком-пауком, да? ..
Фелиция улыбнулась. “Ммм. Не может перестать говорить о тебе каждый раз, когда видит тебя в новостях. Она улыбнулась еще шире. ”Он такой милый, когда так делает.
Внезапно улыбка сползла с лица Фелиции, и она резко остановилась, заставив Питера снова поскользнуться и на этот раз чуть не поскользнуться. Она откинула голову назад, как какаду, задержалась в этой позе на полсекунды, а затем издала один из самых милых маленьких чихов, которые Питер когда-либо слышал.
Питер подавил смех и внимательно посмотрел на нее: глаза Фелиции были зажмурены, а ее маленький носик сморщился, как симпатичный грецкий орех, из-за чего ее солнцезащитные очки слегка провисли, когда она пыталась подавить очередной чих. Ее кулаки были сжаты в воздухе, а сумочка слегка покачивалась, поглощая потерянную инерцию от резкой остановки. Он взглянул на нее: на ней была длинная черная парка, черные леггинсы, черные туфли на высоких каблуках и дизайнерское меховое пальто с леопардовым принтом. Но, как и большинство дизайнерских шуб, ее шуба едва прикрывала шею, и она явно плохо согревала ее. Питер собирался указать на это с тех пор, как они покинули его дом, но его продолжали бомбардировать ее нападки на его моду, и, будучи им, он был так взволнован, что все время забывал упомянуть об этом.
Не раздумывая, Питер немедленно снял свой детский шерстяной шарф в зеленую клетку, который Мэй сшила для него, когда он был моложе, подошел достаточно близко, чтобы войти в личное пространство Фелиции, обернул шарф раз, другой вокруг шеи Фелиции и отступил назад, чтобы полюбоваться своей работой.
Фелиция была поражена этим и широко раскрыла глаза. Она замерла и уставилась на Питера, казалось, забыв чихнуть. Она смотрела на него с этим шокированным выражением в глазах всякий раз, когда Питер делал что-то милое для нее, и Питер не мог не восхищаться тем, как невероятно мило она выглядела.
Он с улыбкой пожал плечами.
“Телосложение паука. Лучше, чем холодная погода в любое время по сравнению с твоей 200-долларовой, сделанной в Скандинавии, или где там она была сделана, дерьмовой шалью”. Он усмехнулся.
Фелиция все еще смотрела на него.
Питер нервно усмехнулся: неужели он просчитался? “Кэт. Я в порядке. Кроме того, посмотри. - Он сделал для нее причудливый маленький пируэт и указал на свою красную толстовку с капюшоном, узкие выцветшие синие рваные джинсы и классические черно - белые конверсы с высоким вырезом.
-Я должен сохранять хладнокровие … Питер лу-У-У-У!!”
Прежде чем Питер успел завершить пируэт, Фелиция рассчитала момент как раз вовремя, чтобы сделать шаг вперед и схватить Питера за воротник, толкая его назад в переулок, мимо которого они проходили. Питер едва успел осознать, что происходит, как почувствовал, что его грубо прижимают к кирпичной стене, а Фелиция вцепилась в него тисками, обеими руками сжимая его рубашку.
- Кэт, что я …
- Заткнись.
И Фелиция продолжала впиваться своими губами в его губы.
Мозг Питера на мгновение отключился от тела, прежде чем он расслабился и позволил блуждающему языку Фелиции проникнуть внутрь, когда он скользнул немного ниже, чтобы дать ей лучший угол обзора.
Их горячие рты слились друг с другом. Фелиция язык разжал губы открыты и начал рисовать замысловатые, головокружительные узоры на его губы и язычок, ее руки перемещаемых под его футболку и нежно расчесывает свои грудные мышцы, как Питер терпеливо положил свои руки на ее спине: ее танец, и она дала ему понять, что она была единственной, диктуя темп, а не он.
“Что ж, это было неожиданно”, - подумал Питер.
Питер был счастлив услужить ее внезапному нападению: Фелиция все равно хорошо целовалась. Он никогда не мог привыкнуть к этому чувству, удивленный одним из ее спонтанных поцелуев из-за чего-то, за что он никогда не ожидал награды. Питер научился этому: ему не нужно было стараться изо всех сил, чтобы произвести впечатление на Фелицию или ухаживать за ней. Ему просто нужно быть самим собой, быть преданным ей и стремиться доставить ей удовольствие как можно лучше, и она ответит той же страстью (иногда даже большей). Ему нравилось в ней то, что она не нуждалась в том, чтобы он слишком сильно менялся, просто чтобы угодить ей: они оба принимали друг друга как свое истинное “я”, насколько это было возможно, приспосабливались друг к другу, когда это было необходимо, и вместе наносили удары. Это были здоровые отношения, к которым он всегда стремился, просто он никогда не ожидал, что они будут с Фелицией Харди, из всех людей.