— Думаю, ему все равно. Он просто хочет знать, что был небезразличен вам.
Грейвз растерянным, непривычным для себя жестом взъерошил идеально уложенные волосы.
— Боюсь, я сделаю только хуже. Геллерт…
— Всего лишь воспользовался тем, что уже вырастили вы, — Ньют полностью развернулся к нему, подаваясь вперед и оказываясь слишком близко. — Он знает, что все это время Геллерт использовал его. Но не знает, о чем думали вы. И мне кажется, что вы не хотели ему ничего плохого.
— Люди неидеальны, Ньютон, — Грейвзу пришлось стиснуть пальцы в кулак, чтобы не коснуться словно сияющих веснушек и кончиков ресниц. — И я тоже.
— Я знаю, — Ньют тряхнул головой, превращая волосы, и без того, далеко не идеально лежащие, в хаос. — Но я вам верю. Криденс верил до самого конца, и продолжает верить.
Грейвз рассмеялся, в этот раз даже не пытаясь сдержаться. Кудряшки Ньюта пружинили под ладонью, но послушно укладывались на место.
— И все-таки я предложу чай, — он сам давно забыл, что такое смущение, но румянец Ньюту очень шел, и Грейвзу очень хотелось продлить этот визит.
А потом они пили чай. Вдохнув аромат альпийских луговых трав, Ньют улыбнулся и то забавные, то грустные истории посыпались из него одна за другой. Так ярко, так остро любящий животных, Ньют улыбался, рассказывая о них, смеялся, и грел одним своим присутствием и светом глаз. Грейвзу давно не было так хорошо и светло. Пожалуй, даже дольше, чем хотелось бы. Но стоило большим часам пробить шесть вечера, как Ньюта словно выключили. Он осекся, растерянным взглядом окинул комнату, посмотрел на чашку в своих руках, и Грейвз, поддавшись сильному порыву, сделал, наверное, самую большую ошибку в своей жизни, о которой ничуть не жалел. Забрав чашку из рук Ньюта и отставив ее в сторону, он подался вперед, мазнув губами по приоткрытым губам, сладким от сахарной пудры. Ньют сморгнул, поднял руку, касаясь кончиками пальцев там, куда Грейвз его поцеловал и выдохнул почти потрясенно:
— Зачем?
— Потому что не смог удержаться? — Грейвз пожал плечами, отвечая предельно честно. Он не знал, но не жалел и хотел бы повторить. — Простите, я не хотел… обидеть вас.
Ньют отвел взгляд, поколебался, словно не зная, что сказать, и наконец встал.
— Вы поговорите с Криденсом? Пожалуйста?
Грейвз опустил голову с коротким выдохом.
— Конечно, Ньют. Я в долгу перед ним. Где я могу его найти?
— Он живет со мной, — Ньют принялся покусывать губы, и Грейвз проклял все на свете. Наливающиеся цветом, чуть припухшие — они так манили к себе. Снова почувствовать вкус. Снова дотронуться. — Думаю, он будет счастлив, если вы сможете приехать к нему.
— Я приеду, Ньют, — Грейвз наконец-то заставил себя подняться. На то, чтобы остаться на месте и не испугать очередным своим порывом, понадобилось еще одно усилие. — Обещаю. Как только закончу свои дела здесь.
— Спасибо, — Ньют кинул на него скользящий взгляд и улыбнулся одними уголками губ. — Я… Мы будем ждать…
…И вот он здесь. Идет по дому, который с каждым шагом нравится ему все больше.
— Ньют? Криденс? — дойдя до развилки коридоров, Грейвз остановился, прислушиваясь к звукам.
— Тш-ш-ш… он спит, — только самообладание Грейвза спасло появившегося за его спиной Ньюта от немедленной смерти.
Грейвз вполголоса чертыхнулся, резко развернулся, готовый уже сказать пару «ласковых» слов тому сумасшедшему, который подкрадывается к аврору со спины, и прикусил слова на кончике языка. Ньют смотрел на него. Смотрел тепло, радостно, даже немного голодно. Легкий румянец смущения неумолимо наползал на его щеки, делая веснушки еще ярче, и Грейвз невольно улыбнулся. В домашней одежде, взъерошенный и кажущийся немного неуклюжим с этой своей копной волос — Ньют был чудом. Его личным чудом. Которое в его руки словно толкнуло что-то и тут же зашелестело наверху среди свисающих лент растений.
— Криденс! — Ньют тут же вскинулся, забормотал извинения, пытаясь выбраться, но Грейвз, мысленно благодарив Криденса, только сильнее сжал руки.
— Ньют… — коснулся кончиками пальцев подбородка, заставляя поднять голову. Заглянул в потемневшие, но все равно чистые и прозрачные глаза, и накрыл губами губы, на этот раз целуя по-настоящему. — Я тоже скучал.