Я вижу.
Вдох. Выдох.
Впереди несколько операций. Вытянуть икру. Объединить мышцу с ногой. Вытянуть ногу аппаратом Илизарова. Но пока — в отпуск. В отпуск. И пусть боль отпустит.
— Ира, вот теперь совсем не чувствую боль. Что вы делаете?
— Сейчас, — говорю я, — запишем видео для жены. Я покажу, что делать, она тоже так научится. Станет полегче. И… знаешь что, — говорю. — Попроси у волонтёров, которые будут тебя в аэропорт сопровождать, купить табуретку, как у бабушек на базаре. Складную. Ты на неё ногу положишь. И зарегистрироваться в аэропорту надо на первый ряд в салоне. Чтобы было место вытянуть ногу.
Вдох. Выдох.
Я перехожу ко второй ноге, здоровой.
— Андрей, я буду работать с этой ногой, а твой мозг при этом запустит импульс на исцеление в место ранения. Это правило работы с парными органами. Дыши, Андрюш. Это здоровая нога, но на ней сейчас большая нагрузка, напряжение. Будем выдыхать.
Андрей кивает. Ничего не говорит и закрывает глаза. На щеках выступил румянец.
— Ты не представляешь, Ир, как оно здесь. Эти вот женщины — они по средам всегда приходят, ухаживают за нами. В другое время — другие ходят. Много приходит людей. Перед Новым годом шум-гам стоял. Столько подарков, столько внимания. Вот коляску мне подарили. Так приятно! Ты не представляешь!
Я представляю.
На часах шестнадцать тридцать. Посетителей в госпиталь пускают с шестнадцати. И сразу в госпитале аншлаг. В палате восемь раненых. И — вместе со мной — пятеро волонтёров. Массажист только я. Ощущаю спиной взгляды. Мужики смотрят на меня внимательно. Оценивают.
— Гляди, Андрюха растёкся весь! На курорте! Ну, повезло ему сегодня! Ир, я следующий!
Вдох. Выдох.
— Сыновья у меня спортом занимаются. Айкидо. Старший уже семь лет в спорте.
Я перешла к животу. Мягко трогаю печень. Андрей чуть морщится.
— Сейчас будет полегче, Андрей. Дыши. Дыши.
— Совсем не сплю ночами. Три месяца, как ранило. В первые ночи просыпался, орал на всю палату: «Огонь! Спишь, что ли? Огонь, кому говорю!» Терпели меня. А сейчас отпустило. Война не снится уже. Но и не сплю. Ногу дёргает. Больно. Не уснуть.
— Сегодня уснёшь, — говорю. — Сегодня будешь спать, Андрей. Полегче?
Андрей кивает. Легче.
— Где тебя ранило?
— Бахмут, знаешь?
— В смысле Артёмовск?
— В смысле Артёмовск, да. Но на картах он Бахмут. А я же по картам артиллерию нашу наводил.
Я поднимаюсь к плечам.
— Шея — это всегда больно. Шея у меня проблемная, — говорит Андрей и закрывает глаза.
Мужики вокруг притихли. Понимают: скоро я заканчиваю. Переживают, кто следующий. А я знаю, кто следующий — Володя. Он в палате самый тяжёлый. Лежит рядом с Андреем. На лбу испарина. Желтоватый цвет кожи. Печень не справляется с огромным количеством лекарств. Ампутация ноги в три приёма. Только третья операция оказалась удачной.
У меня звонит телефон. Сын.
— Мама, я вышел на джиу-джитсу, кимоно взял. В воскресенье кимоно надо постирать. Постираем? Ты где, мама? В госпитале? Понял!
— Джиу-джитсу? — спрашивает Андрей. — Да ты что! У меня же сыновья занимаются айкидо. Мы на соревнования ездим в Тольятти. Я сыновей всегда сам возил. Там вместе соревнования проходят — по айкидо и джиу-джитсу. Из Питера всё время один и тот же тренер ребят привозит. Ваш?
— Олег Владимирович, — киваю я. — Подполковник запаса. Сапёр. Растит мужчин из мальчишек.
— Ничего себе! — улыбается Андрей.
— Мир тесен, — говорю я. Мы молчим. О той, мирной жизни. Ради которой всё это происходит. Мы молчим, и я вспоминаю, куда Олег Владимирович возит ребят на соревнования. В Самару. Не в Тольятти. Но какая разница.
Андрей протягивает свой телефон Юле, волонтёру, и просит снять видео. Я кладу руки на колено Андрею.
— Андрей, как зовут жену?
— Ольга.
— Оля, — в кадре только мои руки, Юля следит за ними камерой телефона. — Счастья вашей семье! Пусть всё сбудется в этом году. Спасибо вам за всё, Оля. А я покажу сейчас, как облегчить Андрею боль в колене.
Андрей трёт глаза.
— Оля в поликлинике работает, в регистратуре. Она сможет.
Конечно, сможет. Я накрываю ногу бойца одеялом.
Андрей — значит, мужественный и храбрый. Мужественный командир миномётной батареи. Храбро идущий в бой. Лежит в синей больничной пижаме. Большой, мягкий, добрый. Такой обычный. Среднерусский мужик.
Я улыбаюсь: сыновья — это отлично. Но такому Андрюхе дочь ещё надо. Чтоб обнимала Андрея за шею ручонками, шептала в ухо: «Папа, папа!» — и никуда больше не отпускала. А он бы и не спешил никуда идти, потому что в стране мир.