— Слушайте, может, у вас времени много, вот вы и здесь? Может, у вас и семьи да детей нет?
Мужики в палате молчали. Давно отложили телефоны в стороны. Слушали наш диалог.
Кто-то улыбался. Кто-то нет. Кто-то был на моей стороне — Костя, например. Смотрел на меня, молчал, поддерживал одним взглядом: «Держись!» Кто-то — на Саниной стороне.
Андрей только сопел на дальней койке. И Вадим на соседней. Над ними колдовали Надя и Женя, феи в белых халатах. Обе работали остеопатически, убирая напряжение в голове. И парни проваливались в зыбкий полусон.
Я улыбалась:
— Есть дети. Отличные дети. Сегодня приготовили завтрак. Я уходила к вам в госпиталь, они занимались с репетиторами. У дочери был русский. У сына — математика. А я здесь, потому что однажды война закончится. И каждый посмотрит в зеркало и увидит там себя. И, глядя в зеркало, не сможет обмануть. Ни его, ни себя. И придётся отвечать на вопрос: где я был в это время? Что делал? Я здесь, чтобы спокойно смотреть в зеркало. Я была с вами рядом. Приближала Победу. Убирала спазмы. Облегчала боль.
Саня говорил:
— Восстановлюсь — пойду работать в военкомат. Не буду отсиживаться дома. Дочь только поцелую. И жену обниму. Про меня вообще-то две статьи написано. Одна — в этой газете, что вы видели. И ещё одна — в газете нашего района. Потом покажу. Знаете, вы, конечно, не умеете делать массаж — что тут говорить? Меня по-другому учили всё делать. Но после вас легче стало вроде бы. Сейчас прокачусь по коридору на коляске и точно решу. Пока непонятно.
Саня пересел с кровати на коляску. Выехал в коридор.
Я посмотрела в глаза бойцу на соседней койке. Рука в бандаже.
— Я Ира.
— Игорь.
— С тобой поработать? — на «ты» получилось будто само собой.
— У меня ещё не было операции, — засомневался боец.
— Я не трону руку. Если можно, снимем фиксатор. Если нельзя, я расслаблю спину в обход него.
— Можно снять. Я сам его купил. Сам надел. Сам сниму. Сам потом надену… Больно очень. Легче станет?
Я кивнула. Станет.
Голос у Игоря был тихий и звучал так, будто был приглушён ранением и стенами палаты. Было понятно, что на самом деле у него не голос — голосина. Эге-гей! В голосе слышались тёплые нотки, по которым легко было узнать южный говор.
Сам же Игорь был худой. Даже схуднувший — явно после ранения.
— Донецк? — спросила я. Игорь кивнул.
— Гражданство уже есть?
— Да, я ж сам из Крыма. Паспорт российский. За Россию и воюем, — сейчас он воевал с фиксатором, отцепляя липучки.
— Как сюда попал? — я поддержала раненую руку на весу.
— Слушай, долгая история. Рассказать?
— Сначала давай про ранение, чтоб я понимала, с чем работаю…
— Зацепило очередью из пулемёта. Пулевое ранение калибром 7,62×54, — Игорь будто докладывал о произошедшем командиру части. — Мне прошило руку, как просверлило, кость предплечья полностью разлетелась. Декабрь.
За окном бесстыдно бушевал уже май.
— Декабрь? — не поверила я.
— Да. Девятнадцатое декабря, — кивнул боец.
— День святого Николая.
— Вот он и уберёг от чего-то более страшного.
— И как ты… — я задумалась, не зная, как спросить. — …Как ты после этого?
— Ну, видишь, как, — Игорь пошевелил плечом. — Месяц пролежал в районной больнице на вытяжении. А дальше мне загипсовали — и всё. В Донецке нет возможности проводить сложные операции. И меня вернули в часть. Находился у себя в казарме в расположении штурмовой роты, тренировал новоприбывших мобилизованных. Рука, как видишь, за это время атрофировалась. Мышцы высохли. Думаю, это всё усложнит. Но никак было не выбраться оттуда. Спасибо волонтёрам из Питера. Узнали про всю ситуацию и договорились, чтоб меня здесь прооперировали. Ну и вот. Взял отпуск по больничному. Приехал на автобусе. Операцию на вторник планируют.
— Давно воюешь? — спросила я, будто заранее зная ответ.
— Да, сразу пошёл. Начинал в четырнадцатом году в Крыму, с ополчения, казачества. На Донбасс поехал как доброволец, когда началось.
Игорь освободил спину от бандажа, который удерживал руку в неподвижности. Я села сзади. Налила масло в ладони. Начала расслаблять плечи.
— Не больно?
— Нет, — выдохнул Игорь. — Не стесняйся, можно сильнее.
— Не нужно сильнее, — замедлилась я, — тут же предплечье. Выдыхай и расслабляйся.
Игорь замолчал, прислушиваясь к ощущениям в спине и плече.
— Тоже сейчас начнёшь спрашивать, что я здесь делаю? — подначила я его, который весь наш разговор с Саней выслушал от и до.
— Не начну, — покачал головой Игорь и серьёзно добавил: — Я вижу, что ты здесь делаешь.