Большая доля современных законов о преступлениях в половой сфере исходит из того, что лучше перестраховаться. Это вполне разумно. Нам важно защитить самых слабых членов общества – детей, животных, престарелых, инвалидов, – поэтому лучше проявить крайнюю осторожность, даже если мы будем заблуждаться относительно причиненного им вреда. В конце концов, что такое жизнь некоего воспитанного и мягкого сексуального девианта, когда речь идет о тех, кто для нас важен? Мы готовы рискнуть и уравнять этого олуха с гораздо более отвратительными персонажами. Однако когда вы принимаете тот факт, что все мы в той или иной мере являемся сексуальными девиантами, жизнь этого никому не нужного извращенца перестает быть разменной монетой. Этим олухом можете оказаться вы сами или, например, даже тот ребенок, которого вы пытаетесь защитить. Учитывая серьезные последствия познания нашей “истинной природы”, неудивительно, что вы подумали: “Говори за себя!” (я перефразирую), когда в начале главы я назвал вас извращенцами.
Проще считать, что все сексуальные девианты аморальны, включая даже некоторых, совершивших преступления, чем рассматривать отдельно каждый случай, чтобы определить причиненный вред. Альфред Кинси однажды заметил: “Уголовное право почти не знает поведения, которое запрещено на том основании, что оно противоестественно… Это уникальный аспект наших законов, касающихся полового поведения”. Когда Библия и право перестают диктовать нам, что думать о сексе (вы, должно быть, уже поняли, что я не отношусь ни к Библии, ни к праву как к источнику морального авторитета), оценка вреда может потребовать серьезных умственных усилий. Более того, вам может казаться даже, что вы и так неплохо отличаете хорошее от дурного в сексе. Но даже подсказки, которые дает интуиция, оказываются далеко не столь логичными, как нам хочется думать.
В 2001 году психолог Джонатан Хайдт ввел в оборот термин “моральное ошеломление”: это то, что мы испытываем, когда не умеем внятно назвать причины, в силу которых считаем определенные действия аморальными. Эмоционально нагруженные тавтологии (например, “это неправильно, поскольку это отвратительно”, “ты не должен этого делать, поскольку это странно”, “это аморально, поскольку порочно” и, конечно, “это неправильно, поскольку так сказал Бог”), – лишь отзвук общественного неодобрения некоторых преступлений, которые вообще не должны считаться преступлениями, если мы отдадим приоритет вопросу о вреде. Рассмотрим следующий сценарий:
Мужчина состоит в клубе некрофилов, участники которого нашли способ удовлетворить свое желание заниматься сексом с покойниками. Каждый участник клуба завещает свое тело клубу, чтобы другие могли заняться сексом с его (ее) трупом. Мужчина занимается сексом с телом женщины, пожертвовавшей свое тело клубу.
Когда у участников исследования спросили, является ли поступок мужчины неправильным (и в случае утвердительного ответа попросили подробно пояснить свою точку зрения), большинство презюмировало причинение вреда. Участники исследования настаивали, что кто-либо от этого поступка так или иначе пострадал, хотя им сообщили: у покойницы нет родственников; клуб не заинтересован в расширении, а также не стремится навредить живым; ни один из участников клуба не испытывает душевных мук из-за своего влечения; деятельность клуба носит частный и добровольный характер; мужчина во время полового акта пользовался средствами предохранения во избежание инфекций; как и желала покойная, после секса ее тело было кремировано.
Консерваторам может даже показаться, что ущерб причинен символическим образованиям, например “Америке”, “церкви”, “обществу”, “святости уз брака”. Однако считать, будто определенное поведение “причиняет вред Америке” или “разрушает общество”, сродни наделению юридических лиц свойствами физических лиц. То есть это имеет смысл только для тех, кто может испытывать умысел. Научное определение “человека” (person) как углеродной формы жизни не имеет ничего общего с правовой дефиницией, которая позволила бы корпорации, нацеленной на извлечение прибыли, претендовать на тот же правовой статус. Точно так же боль и дистресс может ощущать лишь живой организм (человек или животное), обладающий нервной системой. Абстракция этого не умеет. Вред в половой сфере может быть причинен лишь живым существам, но не политическим партиям, государствам или мировоззрениям.