Таким образом, из имеющейся информации о 365-й стрелковой дивизии следует, что 22 января, в момент крайней необходимости дополнительных сил для сдерживания немецкого наступления в районе прорыва, 365-я стрелковая дивизия ушла на юг, потом в крайней спешке возвратилась к месту прорыва, но он был уже вермахтом закрыт. И после этой трехдневной, почти тридцатикилометровой «прогулки» по бездорожью в условиях сильных морозов и высокого снега дивизия уже к концу дня 25 января вступила в бой. Позднее в «Докладе о боевой деятельности Южной группы 29-й армии» генерал-майор В. И. Швецов писал: «365 сд, находившаяся 22.1.42 г. в районе Окороково и в подчинении которой мне было отказано, ушла на юг и в самый решительный период участия в бою не принимала. Марш на юг и возвращение в состав 29-й армии на север заняло 3 суток. Дивизия вернулась измотанной и почти небоеспособной, без тылов». Запомним последнюю фразу, она понадобится позднее.
Необходимо дополнить, что во время немецкого наступления 22–23 января была отрезана от основного фронта и часть 178-й стрелковой дивизии 22-й армии (схема 7). Дивизия выполняла задачу по освобождению поселка Оленино западнее места прорыва советских войск. В «Историческом формуляре дивизии» события этих дней описаны следующим образом: «Противник 22–23 января массированным одновременным ударом с востока (Ржев) и с запада (Урдом, Молодой Туд) с применением авиации и танков ликвидировал прорыв 39А и занял сплошную оборону Ржев – Молодой Туд.
Схема 7. Фрагмент отчетной карты 29-й армии. Февраль 1942 г.
Для восстановления положения командарм 22 приказал снять 386 сп с подступов к Оленино и из района Чертолино наступать с целью ликвидации прорыва противника. 386 сп вместо участия в атаке на Оленино двинулся в направлении Мал. Никулино – Зайцево, однако ком. фронтом приказал вернуть полк, занять прежний участок и во взаимодействии с 298 сп и кавотрядом выбить врага из Оленино.
Противник воспользовался отходом 386-го полка, ослаблением южной группы [дивизии. – С.Г.] и повел наступление подразделениями 235 пп и кав. бригады СС из Горенка и линия… [написано неразборчиво. – С.Г.] на правом фланге южной группы, потеснив подразделения кав. отряда. Одновременно силою до одного пп враг начал наступление из района Погорелки, Глядово в направлении Зайцево – Чертолино, создавая угрозу тылам 39 А и намереваясь отрезать нашу южную группу от частей 29-й и 39-й армий. Вопрос об овладении Оленино отпал.
У южной группы создалось исключительно тяжелое положение. Отрезаны были и пути снабжения боеприпасами и продовольствием. Связи с 39-й и 29-й армиями не было. Боеприпасы и продовольствие на исходе. Раненых эвакуировать некуда. Пришлось создавать органы управления и снабжения, перейти на местные заготовки продовольствия».
Итак, к вечеру 23 января 1942 г. от основного фронта были отрезаны войска 39-й армии и 11-го кавалерийского корпуса. 29-я армия оказалась разрезанной надвое. На северном берегу Волги остались 174, 220, 243 и 375-я стрелковые дивизии. 183, 185, 246, 365, 369, 381-я стрелковые дивизии, танковая группа, часть 510-го артиллерийского полка РГК, 24-й и 39-й отдельные гвардейские минометные дивизионы и некоторые другие подразделения остались южнее Волги, в полуокружении. За период с 16 по 24 января потери армии составили 1 500 человек убитыми и до 3000 ранеными.
Писатели в наступающих войсках
В середине января в наступающие войска 29-й армии приезжали известный советский писатель А. А. Фадеев и журналист, позднее также ставший известным писателем, Б. Н. Полевой. Сведения об этой поездке сохранились в очерке последнего «На острие клина», а также в воспоминаниях Героя Советского Союза В. Р. Бойко, бывшего в те дни военным комиссаром 183-й стрелковой дивизии.
По словам Б. Полевого, в то время корреспондента газеты «Правда», он, А. Фадеев, корреспонденты Совинформбюро А. Евнович и «Комсомольской правды» С. Крушинский оказались «на острие того самого клина, что глубже других вонзился сейчас в расположение противника». Б. Н. Полевой несколько преувеличивал, острие клина советских войск было в районе Сычевки и дальше. Но и в местах, куда добрались журналисты, было не менее опасно: «Машину, конечно, оставили еще за Волгой, ибо все тут простреливается, и даже не из орудий, а из минометов. С утра до вечера над лесом, в котором расположились войска, висит двухфюзеляжный немецкий корректировщик, который получил у нас в частях два прозвища: «старшина» и «очки». «Старшина» потому, что стоит зазеваться, как он сейчас же вызывает на зазевавшихся огонь артиллерии, а «очки», так сказать, по зрительному сходству. И стоит какой-нибудь машине высунуться из леса, немецкие артиллеристы со свойственной им аккуратностью начинают «класть» в этом квадрате свои снаряды. Тщательно, расчетливо так класть. Бьют по маленьким группам, а снайперы не брезгуют и отдельным бойцом, если он развесит уши.