У нас имелись шесть матрасов и восемь одеял, инструменты, которые я захватил из сарая, оружие и боеприпасы солдат — из аббатства, аптечка первой помощи — из скорой. Еды нам должно хватить на неделю. В самый маленький рюкзак я засунул одеяла и аптечку, постаравшись не перегружать его, так как нести этот рюкзак предстояло старшему из детей. Продукты, припасы, оружие и матрасы я поровну распределил между двумя другими рюкзаками.
Шарлотта завернула Симону в одеяло и помогла ей забраться в рюкзак. Когда я пристроил его у себя за спиной, моя подруга подняла другой рюкзак и, накинув лямки мне на плечи, уложила его поверх первого, с ребенком.
— Ей удобно?
Я подтянул внешний груз, закрепив его на бедрах. Он опустился довольно низко, но не настолько, чтобы вывести меня из равновесия. Мне приходилось носить овец и потяжелее.
Шарлотта заговорила с девочкой, и из-за спины до меня донеслось приглушенное «Да».
Из одеяла мы соорудили переноску и закрепили ее так, чтобы Шарлотта несла Анну-Мари спереди. Я связал концы вокруг талии — под попкой ребенка — и на спине молодой женщины, между лопаток. На виду осталась только прильнувшая к груди Шарлотты пушистая макушка полугодовалой девчушки.
Я поднял последний рюкзак и поддерживал его, пока Шарлотта прилаживала и подтягивала лямки. Она подвигалась, покрутила плечами, пристраивая груз.
— Ты справишься с обоими? Я могу…
Она дотронулась до моей руки:
— Справлюсь.
Я вгляделся в ее лицо. В неярком свете глаза Шарлотты казались темно-серыми. Она посмотрела на меня:
— Пошли отсюда.
Запрятанная среди деревьев машина не бросалась в глаза, да и в любом случае была выведена из строя. Мы оба добавили на пояс по второй кобуре с дополнительным пистолетом и патронами.
Я показал на дальний край подковы, которой выстроились скалы:
— Идите на юг, к тому хребту. Я вас догоню.
Шарлотта кивнула и свистнула, подзывая Отто. Пудель побежал впереди, а дети зашагали за женщиной. Гуго остановился и побежал ко мне, но Шарлотта поймала его за руку и, спокойно разговаривая, повела прочь.
Я следил за ними, пока они не скрылись под пологом леса. Потом нашел укромное местечко среди деревьев за хижиной, присел и стал ждать.
Шарлотту с детьми я нагнал, когда они углубились в ущелье.
— За нами никто не идет?
— Нет, но костры разводить не будем.
Мы продолжили путь, уходя все дальше и выше в горы. Я занял место Шарлотты, а она замыкала цепочку.
Вести группу детей — все равно что пасти овец: они быстро уплотняются и идут друг за дружкой след в след. Главное — не давать им останавливаться, и следить, чтобы не сбились с маршрута. При наличии обученной собаки это было вопросом взаимопонимания и терпения. Отто не обладал такой выучкой, как мои Бесс и Бракен, однако отлично справлялся.
До выступа мы дошли к середине дня. Там устроили привал, чтобы дети могли отдохнуть перед подъемом. Симона ехала в рюкзаке, не издавая ни звука и не шевелясь. Когда мы с Шарлоттой сняли рюкзак, оказалось, что девочка крепко спит.
Пока я наполнял четыре наши фляжки водой, Шарлотта раздала детям еду. Сама она, взяв лишь персик, заглянула за выступ, чтобы рассмотреть крутое дно расселины, которое лестницей шло вверх, в горы.
— Подъем длинный?
— Несколько километров. Путь очень опасный, будем двигаться осторожно и не спеша. Мы справимся.
Неожиданно Шарлотта улыбнулась мне. И ее улыбка была подобна лучу солнца, прорвавшемуся сквозь серый утренний туман.
— Я верю, что ты со всем справишься, Рис.
Я усмехнулся:
— Никогда не помешает толковый помощник рядом.
Ее лицо смягчилось, щеки порозовели.
— Я рада, что в Париже наши пути пересеклись.
— И всего-то несколько дней назад.
— А кажется, что целая жизнь пролетела.
— Так и есть.
Перекусив, дети сняли плащики, и мы, скрутив их в рулоны, завязали концы наискосок у ребят на груди. Симона забралась в свой рюкзак, и, как только все грузы были надеты и закреплены, мы двинулись дальше.
Детям подъем давался с трудом, так что мы часто останавливались передохнуть. Избежать разодранных ладошек и синяков на ногах не удалось. Однако никто не жаловался, и медленно, но верно мы поднимались все выше и выше.
Отто оказался лучшей нянькой, чем мы с Шарлоттой. Стоило кому-нибудь из детей отстать или чьему-то подбородку затрястись из-за разбитой коленки, он был тут как тут: лизал и тыкался мордой. Пудель лучше справлялся с ролью сиделки, чем боевого пса. И дети, и он бесконечно наслаждались обществом друг друга.