Мы шли по хребту, пока не уперлись в поля слежавшегося снега и льда. Я присел, чтобы снять поклажу, и Симона, закутанная в одеяльце, выползла из своего убежища. Шарлотта встала рядом со мной на колени.
— Сумеем здесь пройти? — От ветра ее лицо побелело, а щеки, кончик носа и губы покраснели и облупились.
— Надо будет подготовиться. Мы… — Меня отвлек лай Отто. Обернувшись, я увидел, как Гуго пробует вступить на снежный пласт. — Нет!
Но было слишком поздно. Тонкая корка размякшего снега лопнула под тяжестью ребенка. Он грохнулся на живот, ударившись об лед подбородком, и заскользил вниз. Я выдернул ледоруб, привязанный к моему рюкзаку, и, оттолкнув Шарлотту, бросился за мальчиком.
Ускоряясь, Гуго катился вниз по хребту, оставляя за собой кровавый след. Я не мог за ним угнаться. Он падал все ниже и ниже по крутому участку склона, начинавшегося за вершиной. Ребенок летел молча, но ужас на его лице был громче любого вопля.
Я бросился на наст вслед за ним. Поскольку я был гораздо тяжелее, то и скользил быстрее — и через несколько секунд настиг его. Перехватив протянутую детскую ручонку, я изо всех сил вонзил ледоруб в наст.
Острие впилось в ледник, и мы с резким толчком затормозили, отчего я перевернулся на спину, чуть не выпустив рукоятку ледоруба.
— Все уже хорошо, cariad. Все хорошо, — повторял я, задыхаясь. — Я поймал тебя, поймал.
Отто бросился вслед за нами и теперь лаял, стоя рядом у края ледника. Продолжая держаться за ледоруб, как за якорь, я принялся пробивать пятками снег и лед, чтобы не сорваться, когда буду садиться.
Шарлотта догнала собаку.
— Господи, Рис!
— Стой там! — закричал я. Пудель ступил на лед, но лапы у него расползлись, и он вернулся обратно на твердую землю. — Не пускай Отто за нами!
Шарлотта присела рядом с псом, ухватившись за него.
— Держись за меня, Гуго. Просто держись. — Мальчик обнял меня за шею и обвил ноги вокруг моих бедер, уткнувшись мокрым лицом в горло.
Упираясь в ямку, которую выскреб в насте, я вытащил ледоруб, нагнулся и вбил его на метр в сторону. Затем вытянул ногу и выбил пяткой сапога новую лунку. Я подвинулся, не выпуская из рук ледоруба, и закрепился на новом углублении, после чего вырвал ледоруб из наста и вонзил его дальше, продвигаясь ближе к краю каменистого участка хребта. Чтобы пересечь ледяной наст, мне пришлось повторить этот трюк несколько раз.
Шарлотта и пес бросились нас вытаскивать: пудель вцепился зубами мне в рукав, а женщина схватила за воротник. Они и вытянули нас на безопасное место.
Тяжело дыша, я перевернулся набок.
— Ты ранен? У тебя кровь.
Покачав головой, я поднялся и сел. Отто обнюхивал мою шею и уши, тыкался в Гуго, оба они поскуливали от избытка чувств. Мне пришлось отдирать мальчика от груди. По его лицу текли слезы, из рассеченного подбородка капала кровь.
— Все уже в порядке, cariad bach. — Я ощупал его голову, руки-ноги. — Все прошло, все.
Шарлотта стащила с себя шарф и обмотала им голову Гуго. Когда она заматывала его открытую рану, то шептала что-то по-французски, успокаивая ребенка, но голос у нее дрожал. Она взяла ледоруб и отколола кусок льда, чтобы засунуть его в складки шарфа.
— Это остановит кровь. — Заметив, как я поморщился, подвигав правым плечом, она спросила: — Ты уверен, что не ушибся?
— Просто болит. Как там остальные дети?
— Все хорошо.
Я посмотрел вверх: мы пролетели не меньше ста метров.
— Ну и как же нам тут перебраться?
Я перевел взгляд на вырубки, которые сделал во льду:
— У меня есть идея.
Мы вернулись на вершину хребта. Вытащив кошки и привязав их к сапогам, я заткнул за пояс ледоруб и прихватил топор — им рубить лед даже лучше.
Шарлотта обвязала меня веревкой.
— Не хочу, чтобы все повторилось.
— Если я поскользнусь и ты не сможешь меня удержать, отпускай.
Не ответив, она сжала челюсти и ухватилась за веревку.
Я шел по леднику, металлические штыри кошек впивались в снег и лед. Веревка у меня на поясе вдруг туго натянулась, и, оглянувшись, я увидел, что Шарлотта обвязала другой конец вокруг своей талии и широко расставила ноги, упираясь что есть сил.
— Расслабь хватку! Все хорошо!
По мере того как я спускался, Шарлотта постепенно вытравливала веревку. С каждым шагом я вырубал топором ямку для ноги. Процесс шел медленно. Ледник протянулся метров на двести, ямки для ног должны были располагаться так, чтобы дети смогли в них попасть.