Вероника потеряла счёт времени. Она не знала, когда день сменялся ночью. Для неё сутки слились в одну бесконечную чёрную ленту. Заточение и тревога за Лорка просто сводили с ума. И вот, впервые после водворения в тюремной камере, пленница спокойно уснула. Хотя с Лорком больше не удавалось пообщаться мысленно, однако волнение немного улеглось. Появилось ощущение, что любимый сейчас вне опасности, что именно он и поддерживал в измученной супруге эту уверенность. А также возникло предчувствие: скоро произойдёт что-то очень важное, надо только ещё немного подождать.
Пленница даже не слышала, как щёлкнул дверной замок. Двое амбалов бесцеремонно стащили её с кровати и выволокли в коридор. Ника и не думала сопротивляться, она бы пошла сама, но, похоже, конвоирам нравилось грубо обращаться с поднадзорной. Лифт поднялся на три уровня. Охранники доставили Веронику в научную лабораторию, где брали анализы и проводили различные эксперименты. Нике уже не раз пришлось здесь побывать, правда, после инъекции она ничего не помнила, что с ней потом делали. На этот раз в комнате никого не оказалось. На стене электронные часы показывали два сорок семь. Возможно, наверху глубокая ночь, поэтому все сотрудники разошлись по домам. Тогда с какой целью привели сюда подопытную? Когда охрана вышла, девушка осталась стоять, в недоумении оглядываясь по сторонам.
Спустя немного времени раздалось тихое шуршание. Сдвинулась одна из дверей внутренних помещений. На пороге объявился некто в белом плотном костюме, судя по фигуре — мужчина. Круглый шлем, как обычно, скрывал его лицо и голову. Незнакомец молча указал Веронике на кушетку, противиться было бесполезно. Девушка послушно легла и зажмурилась, она понимала, что сейчас произойдёт. Человек присел рядом, взял шприц и приставил его к сгибу руки подневольной пациентки, но, как ни странно, Ника не почувствовала укола. Тогда, распахнув глаза, она с удивлением обнаружила, что инъектор пустой и притом без иглы. Дальше этот непонятный тип включил аппарат, похожий на УЗИ, и начал водить сканером по телу девушки, даже не снимая с неё одежду. Ника заметила, что исследователь специально сел так, чтобы видеокамера оставалась у него за спиной, и было не разобрать, что именно он делает. Потом человек встал с места и вышел, а когда вскоре вернулся, Вероника увидела его с открытым лицом. Перед ней стоял отец Дениса и довольно улыбался. Девушка мигом соскочила с кушетки, она не знала, что подумать. Алексей Вадимович сжал ладонь Вероники в своей и предложил:
— Давай присядем, у нас есть пятьдесят одна минута. Нам необходимо поговорить об всём, что случилось.
Вероника испугалась, что вот-вот нагрянут охранники.
— Видеокамера работает, — тревожно прошептала девушка и вся съёжилась от страха.
— Не волнуйся. Я же сказал, у нас в запасе пятьдесят одна минута. Я вставил в следящее устройство чип с заранее смонтированным фильмом, как будто сейчас занимаюсь твоими исследованиями. Но перед началом фильма провёл ложные манипуляции.
Вероника понимающе кивнула:
— Спасибо. Тогда давайте поговорим.
Алексей Вадимович светло улыбнулся и, сразу без предисловия, начал:
— Эх, не так я представлял нашу с тобой встречу, доченька моя родная. Хотя мы с тобой уже раньше виделись в больнице, но тогда я ещё не знал, что ты моя дочь. Ты, наверное, удивлена?
Девушка в смущении опустила голову.
— Нет, я знала, что вы мой отец. Вернее, сначала узнала только ваше имя. Мне бабушка сказала. А когда я перебирала мамины вещи, то случайно нашла ваши фотографии. Вы там молодой, но с тех пор не сильно изменились.
Признаться, Алексей Вадимович ждал немного другой реакции от дочери, возможно, проявления бо’льших эмоций. Но, с другой стороны, всё правильно: Вероника росла без отца, никогда его не видела, а тут вдруг родитель объявился. Нужно время, чтобы осознать и принять этот факт. Отец сел рядом с Вероникой, обнял её за плечи и ласково прижал к себе.
— Девочка моя, доченька, если бы ты только знала, как я всегда мечтал жить вместе с вами, с твоей мамой и с тобой, но судьба не дала нам такого счастья. Выслушай меня, и ты всё поймёшь. Ведь наверняка ты считаешь меня подлецом, который обманул твою маму и бросил одну с ребёнком.
От этих слов на глаза Вероники навернулись слёзы. Она не ответила и ещё ниже склонила голову.
— Я всегда считал себя примерным семьянином, — приступил к своей исповеди отец Вероники, — но когда встретил Олю, мой мир перевернулся. В то время она была совсем юной восемнадцатилетней девушкой. Я влюбился в неё, как мальчишка с первого взгляда, хотя тогда мне уже перевалило за тридцать, и я имел семью: жену и двух детей. Но я до того потерял голову, что откровенно признаюсь, бессовестно врал Оле, будто я холостой, лишь бы её удержать рядом с собой. Наша с Олей любовь походила на сумасшествие. Тогда я способен был на любой безрассудный поступок: уйти из семьи, оставить маленьких детей и больную жену. Но, как это нередко случается, одна «доброжелательница» открыла всю правду твоей маме про любимого Алёшу. И, несмотря на свою юность, Оленька оказалась мудрее меня. Эта хрупкая девушка проявила благородство и большую силу воли. Она пожертвовала своим чувством и не позволила мне совершить подлость — бросить семью. Решительно порвала все наши отношения и даже не показала тебя, когда ты родилась. Сколько я бегал за ней, упрашивал, звонил, караулил её возле дома, но Оля твёрдо отвергала все мои попытки на сближение.