Жизнь «на авось»
Каждый день начинается утромНа восходе большого нуля,Мы с тобой одеваемся шустроКак весной во дворе тополя.
Нам ночами спокойно не спится,Эта жизнь, – так судьбе говоря, —Вдруг согнется вязальною спицей,Закрывая нам путь на моря.
Между нами сверхтонкая нитка,Что крепка, как пеньковый канат,На столе «Поздравляю» открыткаИ махровый на теле халат.
Ежедневно с утра просыпаясь,Нанизаю свой нулик на гвоздь,И в окно на простор вырываясь,Отпускаю я жизнь «на авось».
Корнет
В гусарах трудно быть корнетом,Не все зависит от красы,Улыбки дамочек с лорнетомИ не растут пока усы.
И нет войны для честной славы,Но льется реками вино,Качались храмы златоглавыИ дамы в красных кимоно.
А по утрам езда в манеже,Вольтижировка, рубка лоз,Никто не скажет, что ты нежен,Но сколько льется ночью слез
У дев, обиженных вниманьем,У них потом наступит время,И пусть посмотрят утром раннимНа сапожок, входящий в стремя.
Пройдут года и капитаномВойду с визитом я в ваш дом,Напомнит кивер мой с султаномОб офицере молодом.
Лейла
В краю далеком и враждебном,Где злобен даже детский взгляд,Пылает мак огнем безбрежнымИ источает чистый яд
Увидел девушку-былинкуНа улице большого кишлака,Как на ветру пустынь песчинку,Которую повсюду я искал.
Ее отец – пуштун суровый,Жену ласкает, как кинжал,Он не любитель пустословийИ сразу прямо мне сказал:
Джигит ты храбрый, это верно,Но по рожденью ты – гяур,А человек я суеверныйИщу совета тех, кто мудр.
И говорит седая мудрость,Проходит ослепленье красоты,За темной ночью наступает утро,Проснутся те, чьи помыслы чисты.
Готов ли ты к такому испытанью,Моя Лейла тобой больна,Не кончится ли все суровой казнью,Прелюбодей, она – неверная жена.
Готов ли ты к большому искушенью,Еда в руках, но есть нельзя,И наступило ль очищеньеПокажут синие глаза.
Готов за Лейлу я хоть в битву,Но верой я не поступлюсь,Христу читаю я молитву,Такой упорный я урус.
Блестят огнем глаза пуштуна,Ярка на четках бирюза,И сильно пальцем бьет по струнамИ плачет бедная кобза.
Я раньше был не чужд порока,И я шутил, играл с огнем,Сейчас же дочерью ПророкаЯ без сражения пленен.
В тени сидит мой победитель,На нас боится бросить взгляд,Ушла бы в женскую обитель,Не знай, что люди говорят.
К исходу дня на минаретеЗапел молитву муэдзин,Ну, как удержишь все в секрете,Когда гяур совсем один.
Все ждали молча продолженья,Старик-пуштун у них в чести,Он побеждал во всех сраженьяхИ вправе жертву принести
Во имя дочери любимой,Во имя пламенной любви,И относился он терпимоКо мне, пока еще я жив.
В пустынном доме тихой ночьюЗакрыты с Лейлой мы одни,Собаки взвыли вдруг по-волчьиИ вдалеке горят огни.
Я к ней не смею прикоснуться,Тогда с собой не справлюсь я,И не придется мне проснуться,И не придется нам гулять
Под звездным небом КандагараВ тени фисташковых аллей,Не буду темным от загара,А буду розы я алей.
Давай, стихи я почитаюО дивной родине моей,У нас сейчас сосульки тают,У лужи хитрый воробей
Поет веселые частушки,К себе сзывает воробьих,Года считают нам кукушки,Как стопку веточек сухих,
Что сразу в печке прогораютПочти без запаха и дыма,И ветер золу разбросает,Прибив ее дождем косым.
Я пел ей песни до рассвета,Как был на почте ямщиком,И снова голос с минаретаПризвал к молитве босиком.
Мы вышли с Лейлой рано утром,Своей ее закрыл спиной,Смотрели люди очень хмуро:Гяур идет с своей женой.
На свадьбе люди веселились,Любовь не ведает границ,И наши гости не напились,В гостях терять не надо лиц.