Но тут в двери позвонили сначала, потом Сашка видать вспомнил про ключи и дверь все же открыл. Смущенно заглянул в квартиру, увидел обнимающихся родителей и ошалело заулыбался. Открыл двери сильнее и чуть подтолкнул в двери смущенную девушку:
— Мама, папа, знакомьтесь, это моя Лариса…
— Приехали, — выдал Толик, — мать, а ты у нас не ведьма случаем, а? Или ясновидящая?
— Ясновидящая, — утверждающе ответил Сашка, и пока Лариса неловко расстегивала сапожки, обнял и прошептал. — Как ты узнала?
— Я же женщина, — тихо ответила Аня. — Ларочка, мы очень вам рады. Идемте ужинать.
И свадьба была богатая, красивая, и молодые друг на друга не налюбуются. Только Аня нет-нет да и кажется ей, что это не Лариса, а кукла с человеческим лицом. И улыбается, и смеется, а иной раз глаза как пустые. Не удержалась, уговорила Лару съездить в деревню к своей старой бабушке. Девушка согласилась, нравилась ей свекровь, отношения у них как у матери с дочерью, Анна ее и одевала как куклу, и по дому работой не грузила, Ларисе все подруги завидовали. Поехали на машине, которую Толик молодым подарил. Саша с ними увязался. Езали долго и весело, Анна любовалась детьми, радовалась их счастью и уже знала, Лариса проболталась когда накануне смущенная из ванны вышла, что скоро будет малыш.
Приехали в Васильевку, пока со всеми родными да знакомымы перездоровались, уже и ночь настала. Пошли к бабке Авдотье.
Та калику открыла и замерла. Стоит, взгляд с Анны на Ларису переводит, и такое осуждение в глазах.
— Бабушка, — не удержалась Анна, — так и будешь на пороге держать. Я к тебе с правнуком и правнучкой…
— Вижу! — сказала как сплюнула Авдотья, — И с пра-правнуком тоже!
Лариса невольно отступила на шаг и едва слышно спросила:
— А вы… откуда знаете?
— А я все знаю, входи девочка, Сашка и ты входи. Ступайте сразу в горницу, там пирог и чай, я вас уж часа три дожидаюсь. А ты, Анютка, постой со мной, разговор есть!
— Странная она, — прошептала Лариса, проходя в дом, — но сразу видно, что хорошая.
Авдотья подождала, пока молодые в дом войдут, и зашептала так, чтобы только Анна и слышала:
— Привела ко мне куклу с человеческим лицом, смерть мне привела! Чем думала, чем, Анна? Силу использовала? Гордись! Да только судьбу поломала обоим!
— Бабушка, — попыталась оправдаться женщина, — я же как лучше хотела?
— Как лучше? — Авдотья веник схватила, по ногам ударила, и не больно, а до слез обидно. — Как лучше? Когда ко мне мать твоя приходила чтобы тебя с Борисом повязать, она тоже как лучше хотела! Да только я умнее была, отказала сразу! И ведь живешь теперь, мужем обласканная всем подругам на зависть, а у девчонки счастье украла!
— Не украла, а дала, — оправдаться хотела, — Саша ее любит, вот малыш будет… И не такой мой Сашка, чтобы плохим был, он за нее жизнь отдаст.
— Ах ты, гусыня глупая, — едва не взревела Авдотья, — да с силой Лариса, с силой! Не лег твой приворот, хоть и делала, как я учила! Черный приворот он на всю жизнь делается, да только если судьбу ломаешь, если ведьму с нелюбимым связываешь он сгореть может! А когда сгорит неведомо! Может пять лет, а может десять, но только проснется она однажды, на мужа посмотрит постылого да и уйдет.
— Дети будут, — упрямилась Анна, — дом богатый будет, не уйдет никуда. А там и новый наложу?
— На что? — уже закричала Авдотья, а затем тихо совсем, — Сгорит приворот, Анюта, сгорит, понимаешь? А вместе с ним у нее и чувства сгорят, глаза у нее пустые сейчас уже, кукла она, Аня, кукла с человеческим лицом! Похоронила ты душу ее, нет ее теперь. Беда может быть! Чем же ты думала, внученька? Хоть бы спросила, хоть бы приехала… Эх, да чего уж теперь.
Анна вошла во двор, обняла бабушку, тихо заплакала.
— Ну не реви, будет тебе… жизнь она длинная. От себя не отпускай, живите вместе, а там… Не изменишь уже ничего, детям потом мать заменишь, чего уж тут…
— А Саша? — испуганно спросила Аня.
— А что Сашка… коли сейчас так за год успокоился бы, а так… Рядом будешь, поддержишь…
А на утро бабушка Авдотья представилась. Аня Ларису и Сашу к соседям отправила ночевать, а сама три ночи отчитывала. Да стояла на коленях, и слезы не переставая по лицу текли… И ведь сама виновата, не обвинить никого. Похороны как серый туман помнила. Толик рядом был, успокаивал, а Лариса… она как на кладбище вошла, так точно — кукла с человеческим лицом.
Годы шли, Анна уговорила мужа купить загородный дом, там и поселились. Ларису как университет закончила, на семейную фирму устроили. А Саша он свою компанию открыл, гордился им Толик без меры, всем друзьям хвастался. По дому бегали детские ножки, Алешка и Тамара. И счастье жило, для всех счастье, только Лариса… Иной раз входила Анна в кухню, а Лара стоит, в окно невидящим взором смотрит и слезы по щекам…