Забег наш окончился в небольшом круглом помещении, с углублением в центре. Похоже, тут располагалась та самая канонная голографическая ерунда, с помощью которой я буду общаться с Харпером. Что же, это будет весьма занятно.
Поставив меня по центру, Миранда отошла к небольшому пульту у стены и, почти сразу, засияли голографические эффекторы, формируя вокруг меня объёмную картинку, почти живую, почти натуральную, лишь пробегающая лёгка рябь напоминала об обмане. На мой непритязательный вкус, эффект присутствия был почти стопроцентный, казалось, сделай шаг вперёд и окажешься в совершенно другом месте.
А место было и впрямь, колоритное. Огромная багровая звезда, до которой, казалось, было рукой подать, притягивала взгляд, занимая почти весь огромный, во всю стену, экран. Приглушённая светофильтрами, а это, похоже, был красный гигант не из главной последовательности, она завораживала своей необычностью.
- Я тоже люблю здесь бывать, - раздавшийся голос вывел меня из задумчивости, и я с интересом вгляделся в сидевшего в одиноком кресле, посредине, мужчину.
Призрак, а это был именно он, не был ни молодым, ни старым. Как сказал бы Карлсон: мужчина в самом расцвете сил. Тлела раскуренная сигара, зажатая между пальцев, Харпер сделал затяжку, и снова отставил сигару в сторону, его глаза изучали меня, но что он думает, сказать было совершеннейшим образом невозможно, лицо выражало лишь лёгкую заинтересованность, не более.
- Значит вы и есть глава "Цербера"... - на мой полувопрос-полуутверждение, Призрак лишь чуть кивнул. Склонив голову на бок, он заметил удовлетворенно: - А вы, Шепард, именно такой, каким я вас представлял. Чувствуется порода и внутренний стержень. Знаете, не люблю гордецов, но уважаю гордых. Уверенных в своих силах, опытных, знающих профессионалов. Вы как раз из таких.
- Я рад что вам понравилось, - я, пока, решил занять выжидательную позицию. Призрак был не прочь поговорить, а я послушать. Мне нужно было понять, что он хочет конкретно.
- Джон. Не будем ходить вокруг да около, вы этого не любите, я этого не люблю. Тут у нас с вами полная солидарность. Поэтому говорю прямо, мне нужны ваш опыт, знания, навыки, и, не буду скрывать этого, знакомства. И да, это, естественно, далеко не всё, но можете быть уверены, - с непонятным смешком, продолжил Призрак, - ваша честь и достоинство задеты не будут, на подиум моделью я вас не погоню.
- А такое возможно? - тут уже я поднял бровь, в некотором удивлении. Уж что-что, но моделью на подиуме, это, наверное, последнее, о чём бы я подумал.
- Вы удивлены? - Харпер иронично улыбался. - Собственно, я тоже был удивлён, когда случайным образом узнал, что о вашем участии в показе, с Флотом связывались представители нескольких модельных агентств, ещё до вашего исчезновения. Обратная сторона пиара, мой друг. В экстранете забивать запрос "Шепард картинки" настоятельно не рекомендую.
- Ну, ладно, - я натужно хохотнул. - Модель из меня никакая. Но, всё же, - я перешёл на серьёзный тон, - мне нужна конкретика. Если вы изучали меня, то знаете, я не тот, кто бездумно взял под козырёк и пошёл выполнять любой приказ, - я чуть качнул головой. - Работать на вас я не отказываюсь, и собираюсь это делать максимально честно, долг жизни трудно переоценить, но против своей совести и чести я не пойду. Если вас это не устраивает, то лучше сразу закатайте меня обратно в гроб.
Говоря такое, я рисковал, но не скажу, что бы сильно. Я был им нужен. "Лазарь" и два года что-то да значат.
Глаза Призрака заледенели, а тон изменился:
- А почему вы, собственно решили, что совесть и честь есть только у вас? Вы думаете, что тысячи людей работающие на "Цербер" это беспринципные наёмники, неразборчивые в средствах и целях? Вы ошибаетесь. По сути, сейчас наёмник у нас только один - это вы, Джон.
- Про "Цербер" говорят разное, - я не собирался отводить взгляд. Мне нужно было чётко понять, что за человек сидит сейчас передо мной.
Призрак снова глубоко затянулся и задумчиво произнёс, глядя на рассеивающийся дымок:
- Люди, работающие на "Цербер", постоянно вынуждены делать выбор, между жертвами, большими жертвами и выживанием человечества как вида. И это очень нелёгкий выбор. Поверь мне. Пожертвовать меньшим, чтобы спасти большее, Джон, ты же армейский офицер, кому как не тебе это понимать, - в интонациях Харпера проскочила едва заметная грусть, когда он произнес: - Нам приходится всегда чем-то жертвовать, это правда жизни, от этого не уйдёшь, но никогда эта жертва не будет напрасной или бесполезной. И ты можешь мне не верить, Джон, но это так.
Призрак был искренен, наверное. Он не пытался утверждать что "Цербер" безгрешен, а работают в нём ангелы во плоти. И муки выбора, да, это мне было знакомо, вполне.
- Хорошо, - я принял решение. - Я согласен. Что за задание вы хотите мне поручить?
Призрак подобрался, одобрение скользнуло в его взгляде, а затем он произнёс одно только слово:
- Коллекционеры...
Интерлюдия 2
Фрегат "Аустерлиц".
13-я разведывательная флотилия.
Первый лейтенант Дженкинс валялся на узкой койке небольшой каюты и, в который раз, обдумывал резкие повороты своей судьбы. Сначала прошляпил практический поход с курсантами своей группы, банально опоздав. Сидел на "Арктуре", ожидая суровой кары и моля бескрайний космос, чтобы хоть не выпнули из Училища. Затем неожиданный приказ поступить в распоряжение коммандера Шепарда, да ещё и на новейший фрегат Альянса. Сначала Ричард не поверил своей удаче, но на горизонте забрезжило спасение от неминуемого наказания, и проснувшийся неуёмный энтузиазм осадил только непосредственный командир. О, сколько раз он вспоминал жёсткий тон и суровую воинскую науку, преподанную ему Шепардом. Затем Иден Прайм, и суровая реальность. Дженкинс не раз задавал себе вопрос, а не осади его, не выбей тот щенячий задор, выжил бы он там или лёг бы, нарвавшись на первого же противника? И сам себе признавался в горькой правде, нет, не выжил бы.
Он стал серьёзней, первый бой - это всегда переосмысление ценностей. И уже дальнейшее закрепление, на период практики, за десантной группой "Нормандии", воспринял сдержанно, хоть в душе и боролся с накатывающей волной ликования.
Совместные тренировки со спецназом N7 на фрегате остались, наверное, самым тёплым воспоминанием того периода. Его не гнали прочь, наоборот, активно привлекали, раскрывая всё новые и новые грани воинской науки, относясь больше как к младшему брату.
О бое в пещерах он старался не вспоминать, как и о долгом восстановлении после тяжелейшего ранения. И так, появившиеся в волосах тоненькие ниточки седины, не давали об этом забыть.