Торин задумался, облокотился о черные от времени и сырости перила, поглядел вдаль.
- Мир жесток, - сказал, наконец, Торин, - невозможно сделать хорошо всем. Но у меня есть мой народ, о котором я забочусь.
- Делишь всех на своих и чужих?
- Да.
- Может быть, ты и прав, - Бильбо бесшумно вздохнул, приткнулся плечом к его плечу. - А кто я для тебя?
- Любовник. А кем же еще ты хочешь быть для меня?
- Другом, - тихо шепнул Бильбо, - я хочу быть твоим другом.
- Попробуй
Бильбо шумно фыркнул и улыбнулся. Попробовал заплести ему косу, но потом бросил, просто положил пальцы на его ладонь.
- Неужели я подхожу на эту роль?
- Да. Ты не такой глупый, каким казался поначалу. Но к чему ты клонишь этот разговор? - настороженно глянул на него Торин.
- Если ты уважаешь меня, - сглотнул Бильбо, чуть отступая на шаг. - Если я тебе действительно друг, если я для тебя живой и настоящий…
- Отпустить тебя?
- Да, - кивнул Бильбо, замер, с сомнением заглядывая в глаза. На его лице мгновенно сменилось множество эмоций, от горячей надежды до затаенного страха, который давно не показывался на поверхность.
А Торин стоял и молча разглядывал его в ответ. Ведь к чему эта разборка с ярмаркой рабов в Эсгароте, если сам Бильбо несвободен в своих решениях. Ведь в таком случае это лишь фарс, лишь подарок любимому капризному рабу за послушание и умение ублажить в постели.
Торин протянул руку, погладил Бильбо по щеке, тот молчал, крылья его носа вздрагивали и трепетали часто.
Легко отпускать тех, к кому безразличен.
Легко ли дать свободу тому, кто нужен каждый день рядом?
Нет. Невозможно.
И все верно, если подтекает крыша, бесполезно убирать воду и делать вид, что дом сух и уютен.
Все это лишь видимость, Торин - жестокий владыка, и собственные желания всегда выше остального. Так и должно быть.
Бильбо вцепился в его руку, закрыл глаза, и ресницы бросили тень, черную, четко очерченную.
К чему тогда слова про любовь и дружбу?
Неужели ложь?
Но Торин не лгал. Он лишь хотел, чтоб Бильбо сам желал того же, желал быть его другом, любовником, желал каждую ночь проводить вместе. Но как его заставить? От бессилия ныли зубы, будто хлебнул ледяной воды. Вот он, хоббит Бильбо Бэггинс из Шира, легче легкого надеть кандалы на его руки вновь, приковать в спальне и вытворять все, что захочется. Бить наотмашь на каждый хнык, хлестать плетью до крови, пока не выбьешь все капризы и сопротивление. Выучить покорно вставать на колени и приоткрывать рот, изображать удовольствие и восторг при этом.
Торин поглаживал его по виску, плотно прижимая ладонь. Бильбо молча тянулся за лаской. Капли превратили мех на его куртке в торчащие иглы.
Легче легкого насиловать хоббита. Никто не заступится.
И невероятно сложно было дождаться, что он отдастся добровольно. И невозможно заставить его остаться рядом, заниматься любовью каждую ночь, не изображая удовольствие, а получая его.
Торин понимал, что никакая власть не подчинит свободную волю. Можно только убедить. Или сломать пополам.
Бильбо с тревогой стиснул зубы, не решаясь ничего говорить. Ждал решения, нетерпеливо покусывая губу.
- Будь по-твоему. Ты мне всю душу вынул.
- Я вновь могу сам распоряжаться своей жизнью?
- Да, - ответил Торин, сам себе не веря. Не знал, сможет ли на самом деле отпустить от себя. Но Бильбо поверил. Задышал часто-часто, кинулся к нему на шею и забормотал слова благодарности, сбивчиво и торопливо. Торин почти не вслушивался, размышляя о том, что он натворил. Что был глуп, и изначально чересчур много позволял, в том числе и себе, привязался к хоббиту. А теперь, когда тот уйдет, довольный, в свою нору далеко на западе, что останется делать? И что толку от такой дружбы?
Торин умел радоваться за других.
Но Торин не знал, как радоваться, если самому при этом становилось тошно.
- Я весь замерз, - пробормотал Бильбо, потянул Торина за рукав. – Пойдем внутрь, а то здесь слишком сыро.
- Здесь всегда так.
- О, у меня дома всегда сухо! Ненавижу лишнюю сырость. Даже когда идут проливные осенние дожди, и можно промокнуть насквозь, всегда приятно вернуться домой, в сухую и чистую нору.
- Сущий кролик, - неласково буркнул Торин.
- Какой же я тебе кролик?
Бильбо прошлепал внутрь, впустив Торина, запер покрепче двери и ставни, подкинул в камин несколько дров и стянул с себя куртку, развесив ее аккуратно. После подошел к Торину, взялся за его широкий пояс и смущенно стрельнул глазами:
- Согреешь меня?
Торин ничего не ответил, сердито оглядывая его с головы до ног. Бильбо с сомнением замер, а потом спросил:
- Ты чего? Не хочешь? Устал?
- Ты прав. Не хочу.
- О, - помрачнел Бильбо, убрал руки. Пожевал губу, но больше ничего и не сказал. Торин тоже смолчал, и напряженная тишина повисла в прохладном, непрогретом воздухе.
Черный соболий мех на оторочке королевского плаща тоже был влажный, и Торин, развесив его, принялся расчесывать мех, хотя следовало дать ему немного подсохнуть. Но он упорно расчесывал его собственным гребешком, проводя вновь и вновь по одному и тому же месту. Поленья в камине потрескивали, начиная разгораться.
- Прости! – виновато выдохнул Бильбо вдруг. Обхватил его шею руками и спрятал лицо на его спине, прижимаясь плотно.
- Чего ты?
- Не знаю. Мне кажется, что я обидел тебя.
- Еще чего, - Торин убрал гребешок и развернулся к нему, взял хоббита за плечи. – Я что тебе, девица, чтоб обижаться?
- Нет, конечно, какая из тебя девица. Но ты такой сердитый, вдруг из-за меня?
- Я всегда такой. Сбегай лучше вниз и узнай, есть ли у них тут приличное вино.
- Ты голоден? – Бильбо просветлел лицом, потянулся поцеловать, и Торин сдержался, чмокнул его в ухо в ответ, прогнал за вином и сладостями. И, оставшись один, запустил графином в стену, расколотив вдребезги.
Легче не стало.
- Смотри! – воскликнул Бильбо, стискивая две бутыли вина за горлышко, - я не знал, какое лучше, решил с тобой посоветоваться. Ты какое больше любишь, плодовое или виноградное?
- Плодовую бормотуху люди пусть сами пьют.
- А я люблю плодовое, особенно из груши, у нас был один парень за рекой, готовил всякие домашние настойки и наливки, - Бильбо расставил на столе бутылки, зазвенел бокалами, забивал воздух и мысли пустопорожним трепом, - так вот он обязательно клал в бутылку небольшую грушу, выглядело так здорово. Около Одинокой Горы есть груши?
- Есть.
- Я бы попробовал сам сделать домашнюю наливку. Мне кажется, тебе должно понравиться. Я, конечно, плохо помню рецепт… ой, а что это за осколки?
- Графин разбился.
- Разбился? – Бильбо удивленно вскинул брови.
Торин ничего на это не сказал и взял себе бокал вина, наблюдая за тем, как хоббит аккуратно подбирает осколки, все до единого.
- Ты на меня злишься, потому что я хочу домой… - пробормотал Бильбо, ссыпал битое стекло в корзину.
- А тебе-то что?
- Как что? – Бильбо вытер руки, подошел к нему ближе и поглядел глаза в глаза, - мне это важно. Если ты, конечно, не собираешься взять свои слова обратно.
- Короли не берут свои слова обратно.
- Это очень благородно, - Бильбо прижался к нему, подышал тихо ему в шею, а Торин молча пил вино. Да, все было правильно и искренне, но почему же так тягостно?
- Мы ведь можем отправиться ко мне домой вместе, - зашептал Бильбо горячо и быстро, - тебе там понравится. Ты посмотришь, как я живу, места у меня хватит.
- Чушь. – Отрезал Торин. Он третий год не мог найти возможность съездить в Казад-Дум, и не был даже на похоронах Трора. Бильбо пустоголово трепался о том, в чем ничего не соображал. И здорово раздражал Торина.