Эпиграф
Ты будешь танцевать босая! Как хорошо! Как хорошо! Твои маленькие
ножки будут, как белые голубки. Они будут похожи на белые цветочки, что
пляшут на дереве. А! Нет. Она будет танцевать на крови! На земле кровь. Я не
хочу, чтобы она танцевала на крови. Это было бы очень дурное предвещание.
Оскар Уайльд
Женщина для нас, мужчин, поистине сама жизнь. Например, она источник всех зол.
Рюноскэ Акутагава
Глава 1
У них был только один шанс — не встречаться. Но стоило Джервису и Виктории увидеть друг друга, как между ними возникла… Нет, не любовь, но некая связь, слишком высокая, чтобы описывать ее банальными определениями, затрепанными словами. И, что гораздо важнее, в тот миг вокруг них возникла история.
Она стояла посреди дешевой забегаловки с подносом в руках и озиралась в поисках свободного места. Он сидел, вяло дожевывая бургер и наблюдая за окружающими. Искал девчонку на одну ночь, если быть честным, а нашел… Их взгляды пересеклись — и девушка улыбнулась несмело, а он замер, не зная, позвать ее или нет. Словно чувствовал, что для них обоих сейчас будет лучше отвернуться.
— У Вас свободно? — спросила она, тут же, не дожидаясь ответа, ставя поднос и садясь рядом. Джервис кивнул и опустил взгляд, но есть ему расхотелось, как это часто бывает рядом с красивыми девчонками… если, конечно, тебе пятнадцать. Джервис уже лет двадцать не испытывал этого ощущения.
Он поднял голову. Девушка смотрела на него, улыбаясь, отрешенно ковыряя вилкой салат, но в то же время, по ней нельзя было сказать, хочет она знакомиться или нет. Но мужчина чувствовал, что они уже запустили механизм судьбы, так что нет смысла оттягивать момент. Он похлопал себя по джинсам, чтобы руки не оказались слишком влажными, и протянул ладонь через стол:
— Джерри.
— Вики.
Она засмеялась и подавилась сухариком. Он крепился, чтобы не усмехнуться, но увидел, что она, успокоив кашель, хохочет над собой, расслабился и тоже улыбнулся. Его руку еще с минуту покалывало, словно электричеством.
Они болтали еще долго после того, как доели свои порции до последней крошки (и Джервис тоже!), до самого закрытия ресторанчика. Джерри был полностью увлечен своей новой знакомой, говорил без умолку, пытаясь выставить себя в лучшем свете, соврал, что работает на заводе (на самом деле, его уже неделю как уволили), но даже взять ее за руку не решился. Виктория мало говорила, больше недоверчиво качала головой и смеялась, явно копируя какую-то кинозвезду. У кого другого это бы выглядело глупо и наигранно, но только не у нее.
Не красавица, отметил Джервис, точнее, не того типа внешности, что принято лепить на обложки журналов. Но в ней есть нечто роскошное — получая ее, получаешь словно старинную шкатулку. Можешь только развернуть упаковку и любоваться, а можешь открыть и послушать завораживающую мелодию или обнаружить внутри бабушкин алмаз.
Их попросили на выход, когда время перевалило за полночь. В зале, кроме них, оставалась только пара пьянчужек.
На улице похолодало, и Виктория поежилась. На руках у нее выступила «гусиная кожа», что показалось Джерри особенно трогательным. Кажется, мурашек на девичьей коже он тоже не видел лет двадцать. Девицы, которых он подцеплял, почти всегда были пьяными и не мерзли.
— Если хотите, зайдем еще куда-нибудь, погреться, — Джерри поднял руку, но так и не коснулся плеча Виктории, сам плохо понимая, почему не позволяет себе такой малости. Будь на месте Вики его обычная знакомая на ночь, к полуночи он бы уже обнимал ее за талию. Быть может, даже целовал. С некоторыми же и вовсе к тому времени, как с Золушками, все было кончено.
— Нет, не нужно. Я поеду домой.
— Не боитесь в такой час ловить такси?
Она помотала головой.
— Будь у меня пиджак, я бы его Вам предложил.
— Еще предложите, — засмеялась она. Перед ними как раз затормозила машина с «шашечками» на боку. — В следующий раз.
Виктория исчезла в салоне и умчалась прочь. Джерри еще несколько минут стоял у самого края проезжей части, вспоминая запах ее духов и электрическое напряжение недоприкосновения руки, прежде чем понял, что обещанная Викторией вторая встреча — просто шутка. Он не знает ни ее адреса, ни фамилии, ни места работы. Его радость вмиг растаяла.