Девушка привстала, вынула у Коуана из пальцев ручку, которую он беспокойно вертел и, мило улыбнувшись, села на свое место. Щелкнула ручкой и начала вычеркивать из досье целые абзацы.
— Эти убийства совершал не он. Он действует по ареалу, пересекающемуся с наш… тем, в котором действовал Джерри, но я знаю своего мужа, к тому же, много думала о его мотивах, его поведении после его смерти, так что могу точно сказать, где вы ошиблись.
На самом же деле она вычеркивала по большей части свои убийства.
— Муравьед убивает только женщин, он натурал, белый, американец.
— А Ваш муж был, значит, бисексуален? — спросил Коуан, наклоняясь над столом, таким образом приближая к Виктории. Он тщательно следил за ее реакцией: не смутится ли?
— Вряд ли, — не дрогнув, ответила она, — он совершал убийства не на сексуальной почве, что бы там ни говорил суд по поводу того, что я виновата в том, что довела его до преступлений. Трахались мы или нет, это было наше личное дело. Я не говорила ему, что каждую измену нужно заканчивать удушением и расчленением трупа. Но он был достаточно тщеславен, чтобы доказывать свою силу не только сексуальным насилием, но и просто кулаками. Ну, знаете, будто это более мужественно.
Глаза Вики зло смеялись, в разбежавшихся от уголков морщинках остались крошки черной туши. Коуан хмыкнул:
— Не очень-то лестные Вы выбираете выражения…
— Думаете, я уважаю мужчин? Как бы не так. Профессия стриптизерши от этого быстро отучивает. Мужчины — животные, но хищников мало, в основном, вы все — падальщики.
Наверное, Виктория могла бы сказать еще много, но тут вошел Соммерс, и она прервалась. Встала из-за его стола, собрав документы, и двинулась за Коуаном к его рабочему месту. Полицейский встал за столом, взявшись руками за спинку стула, а девушка села на столешницу, заняв коленом половину угла. Раскинула веером, как карты, материалы из папки, провела ладонью по фотографиям.
— Муравьед… Почему же такая кличка? Он закатывает головы жертв в воск, но начал делать это совсем недавно, верно?
— Да. — Коуан старался не смотреть на выставленное прямо перед ним острое колено (даже сквозь чулок был заметен белый шрам, уходящий к лодыжке — следствие, возможно, открытого перелома), — у первых жертв этого не было, если, конечно, мы не путаем их с делами Клэнси, но позднее Муравьед начал добавлять в воск муравьев и других — позже — насекомых, как бы желая отметить свои убийства. Я хочу знать, что это значит.
— Вот оно что… Вы ведь обратились ко мне именно потому, что я знаю, как вам кажется, психологию убийц? — Вики ухмыльнулась. Она смотрела то на бумаги, то прямо перед собой, но избегала взгляда прямо в лицо Коуану, — тогда послушайте, что я вам скажу. Он уже не остановится. Он действительно похож на Джерри, смотрите: в две тыясчи седьмом было совершено несколько убйиств в том же ареале, затем краткий промежуток затишья, и в две тысячи восьмом начинают появляться уже отдельно головы с воском на них.
Виктория убрала волосы за ухо, ткнула пальцами в одну фотографию перед собой, другую. Облизала губы. Коуан смотрел на нее, едва видя, едва слыша, словно в кабинете грохотала музыка, а очертания девушки расплывались, как под толщей воды.
— Прости, я не… повтори еще раз.
Виктория подняла наконец взгляд на Коуана. Ее глаза были прямо перед его губами, захоти он качнуться вперед — и мог бы поцеловать ее веки. Но это было последним, чего он желал. Должно быть, ее кожа холодная, как у жабы, подумал сержант брезгливо.
— Я сказала, что он вырабатывал свой стиль, сержант. Он хотел попасть в газеты. Первые убийства не выбивались из общей массы, и на какое-то время Муравьед, возможно, разочаровался в своей идее. Но потом он вернулся к ней, узнав о том, что делал Джерри, только усовершенствовал его идею. Видимо, он пытался сделать вид, что это Джерри ему подражал, а не наоборот. Хотя на деле было иначе.
Коуан отшагнул назад, не в силах терпеть близость к Вики.
— Почему он вовсе не остановился? Ты можешь сделать предположение?
— Да. Даже могу сказать точно. Есть дороги, с которых нельзя сойти. Можно не двигаться вперед, но сойти или вернуться — нет.
На несколько секунд в кабинете повисла тишина, даже Соммерс перестал шелестеть бумагами (на самом деле, он почувствовал себя лишним, захотел уйти). Между Коуаном и Вики проскочила искра, но не сексуальная ни на йоту: это было взаимодейтсвие хищника и жертвы. Это была минута, в которую лев увидел сквозь кусты добычу. Только он еще не понял, что перед ним не лань, а росомаха. Вот только кто из них — Вики, а кто — Коуан, Соммерс не знал.