— Что ты творишь, бешеная сука! — взревел он.
В руке Вики уже сверкал нож. Высокие шпильки мешали ей быстро передвигаться, и она сбросила туфли. Два росчерка, мгновенно излившихся кровью, появились на руках парня, прикрывающего лицо. Он заорал, непонимающе и как-то обиженно: так кричат не от боли. А в следующий миг извернулся и вскочил на ноги. Он пихнул Викторию израненными ладонями, так что девушка упала спиной на шкаф и сломала дверцу. Но от боли в затылке Вики почти протрезвела.
— Вот же стерва! — бормотал парень, поднимая нож, оброненный Викторией, — я звоню в полицию, психопатка!
Он схватился за трубку телефона, не спуская в полутьме глаз с гостьи и выставив перед собой нож. Вики не двигалась, лихорадочно соображая, что делать. У нее был с собой еще один нож, но их с парнем разделяло расстояние в несколько метров — куда больше, чем могла дотянуться рука Виктории.
— Стой! Давай поговорим.
— О чем?! Ты с ума сошла?! — парень захныкал, как ребенок, капелька слюны капнула ему на подбородок, под носом заблестело. Он был твердо намерен дозвониться в полицию, но, к счастью для Вики, был настолько не в себе, что не смог набрать номер вслепую, еще и в полутьме. Телефон плясал в его дрожащей руке.
И нескольких секунд, что юноша потратил на то, чтобы зажечь свет, нажать кнопку 9, Виктории хватило, чтобы достать из сумки второй нож и метнуть его в парня. Он грохнулся на пол с торчащей из глазницы рукоятью. Вики еще несколько секунд стояла у развороченного шкафа, дыша размеренно, чтобы успокоиться: впервые опасность быть пойманной прошла так близко. И это ощущение ей нравилось. Так бывает нередко: любишь причинять боль и получать ее, в столь извращенной же перспективе — любишь убивать и втайне желаешь понести за это наказание. Виктория не была грабительницей, она не убиваоа из рациональных причин — ни из мести, ни с целью обогащения. Она сделала культ из самого процесса, она упивалась кровью и немыслимостью всего происходящего. А ненормальные люди нередко хотят странного.
Через несколько минут девушка пришла в себя. Она подошла к метрвецу, вынула ножи из глазницы и кулака, понесла в ванную — вымыть. Там же выстирала запачканную блузку (на оранжевой ткани не так уж были видны следы крови), вымыла лицо, намочила тряпку и прошлась по всем поверхностям, которых могла бы касаться и оставить отпечатки пальцев. Затем обвернула ладонь полотенцем и провела инспекцию в кухне. Она искала свечи.
На ум ей пришла утренняя передача о Муравьеде.
Вики растопила свечу, присела на корточках над трупом, взялась за еще не успевшую застыть в трупном окоченении челюсть, открыла парню рот…
И в этот момент ей в горло хлынул воск! Виктория закашлялась и села в ванне: тьфу, просто совсем увлеклась, почти задремала, и не воск попал ей в рот, а всего лишь пена.
Виктория высушила волосы и вышла в коридор, направляясь в ту комнату, что временно изображала ее спальню. Входя, девушка шарнула дверью, и что-то хрустнуло прямо у ее стопы. Знакомый звук, так ломается кость — и в то же время, немного по-другому. Девушка опустила взгляд, присела и подняла с пола фарфоровую куклу. Она сама предложила обставить эту квартиру так, как если бы в ней кто-то жил годами, и Коуан принес из дома кукол из своей коллекции. Но как одна из них оказалась на полу?
Виктория потерла пальцем острый скол шеи, подняла круглую голову с пустыми глазами. На полу осталась невесомая фарфоровая пыль. Ах, Коуан, милый сержант! Если с другими мужчинами она всегда знала, что делать, то с ним… Стэн и Стив были сотворены для того, чтобы кто-то пустил их на мясо, мертвыми они были лучше, чем живыми, а Джерри Виктории хотелось бы сохранить рядом с собой навечно. Коуан же… На его счет Найт не могла никак определиться.
И тут она вспомнила об Олафе. И кстати: Вики поняла, откуда на полу взялась кукла. Это было вторым его обещанием прийти к ней в гости. Что ж… Она подождет его с удовольствием.
Только ошибкой ее была мысль, что куклу парень подложил под дверь, уходя от нее. Сонная после ванны, она не вспомнила, что у него не было на то времени.
И все же то, что Виктория невольно испытывала по отношению к Олафу, было не похоже на ее чувства к Джерри. Банальное вожделение, только увеличенное от долгого воздержания, да приправленное ожиданием насилия. Олаф оказался чем-то средним в сознании Найт между ее первым мужем и вторым.
Виктория закуталась в пушистый персиковый халат и встала у окна. В какой-то сонной рассеянности она надела лифчик, и застежка впивалась в распаренную кожу спины. Виктория усмехнулась — неужто какая-то часть мозга решила, что она сейчас выйдет из дома? Тогда почему она не надела трусики?