Парни сцепились «в портере». Удар Сэма, удар Эля. Хук, апперкот, блокировал, удар сбоку по ребрам, Тай опрокинул Миринати, и со всей дури нанес удар по лицу, тот дернулся и оттолкнул друга, оба подскочили, и вновь кинулись в драку.
Взбешенные, обозленные, они бились так, словно от этого зависела их жизнь, словно этот бой был по-настоящему важен. Колотили со всей силы, позабыв обо всем кроме ярости.
Сэм врезал Элю под дых, тот задохнулся на миг и с размаха вмазал ему в ответ. Миринати дернулся от боли, но опять ответил ударом на удар.
И снова ногой, и снова по лицу, по ребрам, по бедру.
Это больше не было спаррингом, это было избавление, то ли от боли, то ли от злости, то ли от беспомощности.
Они кидались друг на друга словно дикие звери, выплескивая накопившийся гнев и бесноватое чувство вины. Били так отчаянно, что забыли о возможных травмах и синяках, шли напролом, не обращая внимания ни на то, что они друзья, ни на то, что могут навредить друг другу.
Эль сделал быстрый шаг вперед, нападая, но Сэм блокировал, и схватив за корпус, опрокинул Тая на пол, упав вместе с ним. Хотел подняться на ноги, однако Эль ухватил его за лодыжку. Тот рухнул на колени, и драка прекратилась.
Парни смотрели друг на друга. Голубое ясное небо в самое солнечное утро и тяжелый багровый закат на исходе дня. Такие разные снаружи и такие похожие внутри. Тяжело дыша, они говорили о чем-то, не произнося ни слова.
Сэм снял перчатки и, положив одну на другую, осторожно убрал в сторону, а сам сел поудобнее и уставился на лежащего на спине друга.
- Кисти саднят?
- Ерунда, - тоже сел Даниэль и шумно выдохнул. - Не заметно. - Стащил перчатки и осторожно сжал руку в кулак.
- А тут? - ткнул Сэм пальцем себе в грудь. - Тут сильно саднит?
- Тут сильно, - Словно воздушный шар без заветной веревочки, Эль весь поник и шумно освободил легкие. - Сильно, - покачал головой. - Я с ума схожу, Сэм.
- Вижу.
- Почти месяц прошел, а мне только хуже. Еду на работу мимо ее дома, в надежде хоть мельком увидеть, а в последний момент уезжаю так быстро, потому что становится страшно оттого что и правда увижу - а тогда уехать уже не смогу. Я просыпаюсь по утрам с глупой надеждой, что сегодня станет легче чем вчера. Работаю, ем, сплю, но даже во сне все мои мысли только о ней. И каждый следующий день повторяет предыдущий. Только боль нарастает. Только она становится сильнее. И время меня совсем не лечит. Просто идет... Идет, как и раньше.
Измученный и подавленный Даниэль сейчас был не в силах скрывать своей тоски. Он знал, что друг поймет и что бы ни случилось поддержит, а потому просто, как и всегда, открылся ему.
- Так плохо мне никогда не было... Меня... Меня словно изнутри рвет. И все чаще я ловлю себя на мысли, что ощущал нечто подобное, когда умерла мама. Безысходность... Просыпаться не хочется. Хочется умереть. И все та же осень, и все те же холода, и снова те же чертовы дожди идут.
- И через год, и через два осень будет такой же, дружище. Только ты уже будешь другой.
Они оба замолчали.
- Как ты держишься? - взглянул Эль на друга. А Сэм выглядел не многим счастливее его.
- Я не держусь. Я давно сорвался и до сих пор еще лечу.
Мужчины снова замолчали.
- Отец звонил. Джо женится, - тихо произнес Миринати.
- Этот малец, - добродушно усмехнулся Даниэль. - Бывает же. Двое встречаются, влюбляются, женятся. И все просто.
- Бывает, - кивнул Сэм, - но не у нас.
- А мы с тобой, видимо, умрем в одиночестве.
- Может еще полюбим? - Миринати с надеждой уставился другу в глаза, а тот головой покачал:
- Мы уже полюбили.
Лоран вошел в дом, и миссис Орменс встретила его счастливой, но грустной улыбкой.
- Дорогой, к нам пришли.
Билли торопливо выскочил из гостиной, но хоть и обрадовался гостю, все же было видно, что ждал не его.
- Он не придет к нам больше, да?
Лоран виновато головой мотнул: