— Люси! Беги к Стилгоу! Пусть приведет сюда полицейского с Боу-стрит! Этот человек — самозванец!
— Хорошо, мисс Изабель! — раздался из холла приглушенный голос Люси.
— Не дай ей уйти! — приказал Фиппс своему сообщнику и побежал в холл.
Теперь у двери стоял самозванец, не позволяя Изабель пройти. Она услышала, как открылась и захлопнулась с громким стуком входная дверь.
— Он запер дверь, мисс Изабель! — крикнула Люси. — Что мне теперь делать?
— Быстрее, Люси! — взвизгнула Изабель. — Воткни ему между ребер мой зонтик!
— Ой! — раздался крик дворецкого. — Ах ты, противная девчонка!
— Не помогло! — громко объявила Люси. — Что теперь?
Изабель взглянула на самозванца, и тот сконфуженно пожал плечами. Мысленно проклиная негодяя, Изабель попыталась разглядеть, что происходит в холле.
— Люси, в углу стоит ваза. Разбей ее о его голову!
— Дадли, да заставь же ее замолчать! — взмолился Фиппс. — Меня же убьют!
Едва только Дадли обернулся, Изабель взмахнула сумочкой и с силой ударила его по голове.
— Ах вы, гадкие злодеи! — закричала она, вырвавшись из гостиной. — Вы сгниете в тюрьме!
Изабель почти добежала до двери, когда злобный лай заставил всех замереть на месте. Люси же выронила от испуга вазу.
— Сидеть, Гектор, — раздался низкий мужской голос. Тяжело дыша, Изабель взглянула вверх. Сквозь балясины лестницы она разглядела черного ретривера, сидящего возле пары начищенных ботфорт.
— Дадли, это мой сюртук на тебе надет? — эхом пронесся над холлом голос Эшби.
Дадли съежился.
— Да, милорд, но я могу все объяснить…
— Надеюсь. Фиппс, отойди в сторону. Дай леди пройти.
Фиппс жалобно посмотрел на устрашающую фигуру хозяина:
— Милорд, я…
— Быстрее, Фиппс! — Кожа заскрипела, когда Эшби развернулся на каблуках.
Наконец Изабель пришла в себя. Вот он, ее шанс.
— Лорд Эшби, могу я поговорить с вами?
Мужчина остановился. Невидимые глаза внимательно изучали Изабель в переливающемся свете ламп.
— Подождите в гостиной, — произнес граф после долгой паузы. — Я вернусь через минуту. — До слуха Изабель донеслись звуки его шагов, удаляющихся в глубь дома.
Рядом с ней возник дворецкий с покаянным выражением лица.
— Мисс Обри, умоляю вас, простите.
— И меня тоже, — коротко кивнул Дадли. Теперь аккуратно сложенный сюртук висел у него на руке.
Изабель вернулась в гостиную и принялась нервно расхаживать в предвкушении встречи. Вскоре послышались уверенные шаги. Изабель затаила дыхание в ожидании…
Он возник на пороге, и сердце ее гулко забилось в груди.
— Эшби.
Граф, лицо которого скрывала атласная черная маска, сложил руки на широкой груди.
— Какое облегчение! В какой-то момент мне показалось, что я отправлюсь в Ньюгейт.
Густые, блестящие и необычайно длинные волосы ниспадали на его мощные плечи. Белая батистовая сорочка открывала взору пульсирующую у горла жилку и словно вылепленные искусным скульптором мышцы груди. Черные бриджи плотно облегали бедра графа, подчеркивая выпуклые мускулы — результат того, что их обладатель много лет провел в седле. Высокий и крепкий, он всем своим существом источал мужественность.
Изабель присела в реверансе, распахнув в благоговейном трепете свои голубые, точно небо в безоблачный день, глаза. Даже теперь, когда лицо Эшби скрывала маска, его мрачное очарование притягивало, словно магнит.
Глаза графа, видневшиеся сквозь прорези в маске, блуждали по фигуре стоявшей перед ним девушки. Они начали свой путь от очаровательной желтой шляпки, пристроившейся на копне золотистых солнечных локонов, и спустились вниз по желтому платью. Когда их взгляды пересеклись, Изабель поняла, что память подвела ее лишь в одном: глаза Эшби были не голубыми — очевидно, с ней сыграл шутку его голубой мундир, — а необычного сине-зеленого оттенка.
— Говорите, зачем пришли, и уходите.
Но Изабель лишь ошеломленно смотрела на графа.
— Понятно. — Чувственные губы мужчины изогнулись под маской в циничной улыбке. — А теперь, если вы все выяснили и удовлетворили свое любопытство, позвольте откланяться.
Он быстро пересек комнату, неотступно сопровождаемый черным псом, и рывком задернул тяжелые шторы на окне, выходящем на улицу. Комната погрузилась в полумрак. Изабель страшилась представить себе отражение, которое каждый день видит в зеркале граф. Должно быть, оно ужасно, раз Эшби закрылся от всего мира.
Изабель стряхнула с себя оцепенение.
— Лорд Эшби, я представляю Комитет вдов, матерей и сестер ветеранов войны. Мы являемся благотворительной организацией. Оказываем поддержку женщинам, потерявшим на войне кормильцев. Владельцы магазинов, кузнецы, фермеры… У всех были родственники, жены, дети. Сейчас эти несчастные остались одни в целом свете. Наша цель — помочь им…
— А какое мне дело до ваших целей, мисс? Хорошего вам дня. — С этими словами граф направился к двери.
Когда он проходил мимо Изабель, та схватила его за рукав. Стальные мышцы заметно напряглись под ее пальцами.
— А должно быть, милорд, — уверенно произнесла она. — Ведь речь идет о семьях людей, которыми вы командовали, о семьях храбрых солдат, сложивших голову на поле боя.
Взгляд графа скользнул по руке и остановился на глазах Изабель.
— Ну и что дальше?
Изабель отпустила его руку.
— Думаете, ваши солдаты не вправе были ожидать, что вы хоть что-нибудь сделаете для их семей?
Подойдя ближе, Эшби едва не пригвоздил Изабель к стене горящим взглядом своих глаз.
Не желая сдаваться, она выдержала взгляд мужчины.
— Возможно, если бы вы услышали имя моего брата…
— Я знаю, кто вы, Изабель.
Сердце Изабель подпрыгнуло в груди.
— Вот как? — спросила она, внезапно ощутив, что ей не хватает воздуха. Ребенком она сходила по нему с ума, в то время как все вокруг считали его безнравственным и грешным. Скандально известный повеса, игрок, дамский угодник — вот небольшой список эпитетов, которыми награждали его в обществе. Но Изабель всегда считала, что благодаря уникальному характеру Эшби стоит особняком в компании молодых богатых повес.
— Вы повзрослели, — тихо произнес граф. — В день нашей последней встречи на вас было короткое голубое платье, а голову венчала копна непослушных кудряшек.
Горячий румянец залил щеки Изабель.
— Это было семь лет назад.
В день их последней встречи на Эшби был надет парадный мундир: белые бриджи, голубой доломан с серебряными шнурами поперек, груди и такого же цвета ментик, свисающий с плеча. Граф был неотразим. Тогда Изабель здорово осрамилась перед ним. Ей было пятнадцать лет.
— Вы оставили у себя Гектора, — произнесла она.
— Я же вам обещал. — Черная атласная маска скрывала большую часть лица, но оставляла открытыми упрямо сжатую челюсть, подбородок и губы, которые, как узнала Изабель, не только выглядели мягкими.
Оторвав взгляд от лица графа, Изабель опустилась на ковер и издала тихий мелодичный свист. Огромный пес приподнялся, настороженно поводя ушами. Затем он подошел ближе и обнюхал ее руку.
— Привет, Гектор. Ты меня помнишь? — Изабель погрузила пальцы в густую блестящую шерсть и принялась почесывать пса за ухом. — Когда-то мы были настоящими друзьями. Ты был тогда крошечным щенком. — Пес гавкнул и счастливо завилял хвостом. Изабель рассмеялась: — Господи, как же ты вырос! Стал таким красивым, большим и сильным. — Она подняла глаза, стараясь поймать непроницаемый взгляд Эшби. — Я вижу, о тебе очень хорошо заботились.
— Да, я заботился о нем, — произнес Эшби, хотя оба знали, что Изабель обращается к псу. — Гектор дважды спас мне жизнь. Мы почти братья. — Он подал Изабель руку.
С гулко бьющимся сердцем Изабель вложила руку в большую теплую ладонь графа и позволила ему помочь ей подняться. Они стояли совсем близко в полумраке, создаваемом тяжелыми шторами.
— Мне жаль, что так случилось с Уиллом, — угрюмо произнес Эшби. — Я обещал, что привезу его домой в целости и сохранности, но не смог.