Влад перестал нагло насмехаться, задумчиво оглядывая мое состояние, и хрипло предложил:
— А что, если мы поедем навестить твою мать? Думаю, она будет рада узнать о том, что я вернулся.
Я оторопело посмотрела на него и пошатнулась, чувствуя жгучий холод где-то глубоко внутри. Мы никак не могли поехать к ней, и причина была даже не в том, что мама давно от меня отказалась и выгнала из дома.
А в том, что ей, одной из немногих, было известно о контракте и о моих настоящих условиях работы в борделе. И я не могла допустить, чтобы та случайно проговорилась или даже намеренно рассказала Владу об этом.
Рукой мужчина по-прежнему придерживал дверь. Я откинула волосы за спину и попыталась максимально выжать всю влагу, чтобы противные капли не продолжали медленно стекать по телу. Прошла мимо Влада и села в машину, смотря только вперед и полностью игнорируя его присутствие.
Едва слышно он хмыкнул, никак не комментируя мои действия, захлопнул дверь и сел рядом. Влад ехал по адресу, на котором мы жили раньше. И я немного успокоилась, понимая, что там он ничего не обнаружит, потому что моя мама давно переехала.
Даже несмотря на то, что она вышвырнула меня из дома, я не смогла просто забыть близкого человека. У меня всегда были лишь две опоры — Влад и мама, и я обоих потеряла. Глупо винить судьбу за произошедшее, потому что именно я полила свое счастье керосином и бросила заветную спичку. Наверное, шесть лет назад я и правда не понимала, что такой поступок Влад не сможет забыть и простить, какими бы ни были причины. Он просто не тот человек, который умеет прощать.
И сейчас мужчина лишь доказывал мое предположение. Ему было больно, и в то же время он не мог вычеркнуть меня из своей жизни. Пытался на протяжении шести лет, и все бесполезно. Я боялась спрашивать, чем он занимался, понимая, что иногда правду лучше утаить. Нет глупее поговорки: «Лучше горькая правда, чем сладкая ложь». Это полный тупизм.
На самом деле есть ситуации, в которых правда лишь все уничтожает, стирая без остатка тепло и любовь. Оставляет только счастливые воспоминания, не несущие ничего, кроме боли.
Мне неплохо платили в компании, особенно когда я уже стала полноценным архитектором, но основным заработком все же был бордель. Деньги, полученные нелегальным и темным путем, не доставляли мне никакого удовольствия. От них хотелось избавиться, чтобы очистить имя и перестать ненавидеть свое отражение в зеркале.
Возможно, если бы не моя красота, за меня бы так не цеплялись в борделе и легко отпустили? Я и так была уверена в том, что Влад бы полюбил меня с любой внешностью, будь я даже с природными изъянами. Нас держало рядом слишком многое, и мы не умели смотреть друг на друга с какой-то оценкой. Видели только душу, прекрасную, словно расцветающая сакура.
Жаль, что в какой-то момент в нашу жизнь пришла вечная зима, выжегшая все счастливые моменты и погрузившая наши сердца в бесконечную тьму.
Я решила отвлечься от гнетущих мыслей и снова попыталась выйти с Владом на какой-то конструктивный диалог:
— Ты правда меня уволил?
Он на несколько секунд отвлекся от дороги и посмотрел на меня, словно пытаясь найти в выражении моего лица какой-то на ответ на сотни не заданных вслух вопросов.
— Пока нет. Я еще не оформлял документы. Не до того было. Но спасибо, что напомнила. Завтра же уволю.
Я раздраженно пихнула его в бок:
— Зачем ты это делаешь? Я работала там еще задолго до тебя, и ты не можешь появиться из ниоткуда и перечеркнуть все мое будущее!
— Ты имеешь в виду будущее, в котором ты не будешь вынуждена ради красивых и дорогих шмоток сосать чужие члены?
— Ты вдолбил себе в голову только одну мысль и отказываешься меня слышать. Все не так просто, как может выглядеть со стороны.
— Если ты опять собираешься вешать мне лапшу на уши, то лучше даже не пытайся. А то мое желание свернуть тебе шею в такие моменты становится невыносимым.
Я отвернулась и стала провожать взглядом серые, безвкусные дома, пожухлую траву, сотни торговых центров и случайных прохожих. Мы встали у светофора, и я неосознанно начала разглядывать проходящих мимо людей. Вот, идет пожилой мужчина с мальчиком, небольшая группа подростков, передразнивающих друг друга, и молодая мама с коляской, ведущая маленькую девочку за руку. Мое сердце замерло и вдруг резко забилось еще сильнее, стоило вспомнить аборт, потерю ребенка, стыд и жуткий страх, возникающий после принятия херового решения. Если бы я тогда передумала, возможно, сейчас я могла бы точно также переходить дорогу, держа за ладонь девочку или мальчика. Интересно, какое было бы у малыша первое слово, и на кого бы он больше был похож?