На первую лекцию я опоздала. Внутренний дворик был абсолютно пуст – те, кто хотел попасть на занятие уже были там, а те, кто прогуливал, еще не проснулись. Проходя узкими аллеями практически крадучись, я никак не могла отделаться от ребяческого чувства, что делаю что-то незаконное, и вот-вот, какой-нибудь глубоко уважаемый преподаватель, заметив меня, выпишет выговор, поставив вопрос о моем отчислении. Снова.
Первый этаж тоже оказался необитаем, хранив пугающее молчание. От стен шел холод и неясный шепот – казалось, они годами впитывали в себя наши разговоры и сейчас уже не могли молчать. Первый же мой шаг отразился от них громовыми раскатами, и я испуганно замерла посреди холла. Никто не отреагировал. Здесь вообще кто-нибудь был?
На цыпочках, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, я поднялась на третий этаж, прокравшись к деканату. Тот еще был закрыт – раньше десяти утра сюда редко кто заглядывал. Я подошла к информационной доске, по привычке заскользив взглядом по расписанию журфака – сейчас у них шла лекция по основам этики на этом же этаже, а следом стояла еще одна в той же аудитории. Увы, мои предметы теперь были менее интересными. Пятый этаж, «Основы редакторской политики». Я не сумела сдержать вздоха, в котором смешалось всё – от полного разочарования в себе до неподъемного груза усталости.
- Хоть какое-то образование лучше, чем никакого образования, - тихо прошептала я себе под нос. – Уйти, значит сдаться.
Мои родители только этого и ждали – когда большой опасный мир пережует меня и выплюнет, и я вернусь к ним. Сломленная и побежденная. И это было отличным стимулом вставать по утрам и проходить через этот учебный кошмар снова и снова.
Доска пестрила объявлениями. «Требуются волонтеры для очистки Русалочьей Марины. Обитатели глубин ждут нашей помощи», «Отборочный тур по Конкурсу Талантов Обмирья», «Открыта вакансия в архиварии. Опыт работы с гномами приветствуется. Знание Иных языков не требуется».
Из всего этого многообразия действительно стоящим было только одно - «Открыты отборочные туры по орочьему силовому экстриму». Задумывались, что за безумие творилась бы, разреши спортсменам использовать допинг? Эти ребята не особо утруждали себя изучением правил, но взамен всегда выкладывались по полной. Зрелище обещало быть многообещающим. Ажиотаж к соревнованиям подогревало и то, что вот уже второй год Союз Правозащитных Организаций пытался запретить их, как подрывающие основы равных соревновательных прав среди разных рас. Проще говоря – кто пойдет смотреть на потуги нас, простых смертных, когда орки делают это во много раз лучше? Люди стремительно теряли свои позиции в спортивных соревнованиях. Это было одновременно и грустно, и ожидаемо.