Глава шестая (часть 1)
Листок в руках дрожал, отчего крошечные черные буквы разбегались как испуганные букашки. Я тщательно собирала их вместе, но все равно не могла прочитать ни слова. Глаза слезились от яркого холодного света лампы в изголовье, не упрощая мне задачу.
- Ум… де… умдг… - все это было просто случайным набором букв. – Умдглеби.
Я попыталась снова произнести слово в слух, но вместо этого промычала что-то нечленораздельное. Язык все еще вяло шевелился во рту, а правая часть лица онемела как под анестезией. И, слава богу, на текущий момент это было моей единственной и самой большой проблемой.
Слабость и дрожь отступили настолько, что я смогла сесть в кровати, подложив под спину тонкую сбившуюся комками подушку. По ногам вверх-вниз скользила цепь мурашек, и я, не переставая их разминать, делала все возможное, чтобы окончательно вернуть им чувствительность и, наконец-то, встать и отправиться домой. До того, как сюда бы заявились сотрудники СОНИМ для опроса свидетелей. Моя фамилия последнее время и так слишком часто мелькала в их отчетах. И дело было вовсе не во мне, а в этом в безумном мире, который не оставлял попыток меня убить.
В палате было совсем тихо. Только громко тикающие на стены часы напоминали, что время не остановилось. Все десять коек, отгороженных друг от друга тонкой полупрозрачной ширмой, были заняты, но никто из пациентов не шевелился – пришла в себя только я одна. И учитывая тот факт, что за последний час сюда заглянули всего раз, чем меня и разбудили, никто из присутствующих не находился в тяжелом состоянии. Нам повезло. Капельница с физраствором и полный покой – вот был рецепт моего чудесного исцеления.
Если прислушаться, из коридора доносился неясный монотонный шум, изредка неразборчивым бормотанием по громкой связи - по ту сторону двери кипела жизнь. Но как я ни пыталась сосредоточиться, расслышать ничего не удавалось. Сколько было пострадавших? А сколько погибших?
Я видела все своими глазами, и эта картинка никак не хотела пропадать из моей головы. Десятки скрюченных тел, лежащих среди цветущей зелени ярких тропических цветов. Я точно знала, что они были мертвы, и не важно, что собирались завить об этом журналисты. У них не было ни одного шанса замолчать об этом, не после взрыва в клубе Nou Món. Для нашего маленького городка уже было предостаточно трагических «случайностей». Только слепой не видел в этом пугающей закономерности.
И в отличие от вчерашнего дня, у меня на руках было чуть больше информации.
«Внешний отмерший слой коры свисает со внутреннего – живого, напоминая содранную кожу. Плодоносит фруктами, напоминающими длинные черные стручки с ярко-красными наконечниками. Они свисают с веток точно длинные серьги. Имеют высокую ценность в медицине, широко применяясь в составе многих лекарственных препаратах.
Дерево считается плотоядным. Произрастая в сухой, не богатой микроэлементами почве оно сумело адаптироваться. Испуская ядовитый газ, по большей части пары угольной кислоты, растение убивает все живое в радиусе до трехсот километров, удобряя телами мертвых животных почту.
Яд Умдглеби смертельно опасен. Из первых симптомов – покраснение глаз, головная боль, лихорадка. На последних стадиях – путанность сознания, истощение и смерть».