С наилучшими пожеланиями, преданный Вам
Эрих Мария Ремарк.
Издательству Альберта Бонье, Стокгольм
Нью-Йорк, 27.06.1952 (пятница)
Уважаемые господа!
Я хотел бы обратиться к Вам по одному деликатному делу, которое вопреки моему желанию приняло довольно неприятный оборот, и, честно говоря, я просто не знаю, с чего начать.
Некоторое время назад господин Кнут Штуббендорф написал мне письмо, в котором сообщил, что перевел мою последнюю книгу и что Вы или литературный журнал, выходящий в Вашем издательстве, планируете опубликовать статью, посвященную выходу книги в свет. Господин Штуббендорф хотел получить от меня биографические данные и т. д. Я написал ему письмо, в котором изложил то, что счел целесообразным, кроме того, в дружелюбной форме сообщил ему, что мне было бы интереснее прочесть что-нибудь о моих книгах, а не обо мне самом.
Господин Штуббендорф на этом, однако, не успокоился и написал мне еще два письма, в которых задал мне несколько вопросов, касающихся моей личной жизни. Я был удивлен, потому что господин Штуббендорф лаконично и убедительно сообщил мне, что некоторые мои книги были написаны только ради денег, о чем я раньше не имел ни малейшего представления. Помимо этого, я понял, что, очевидно, он, кроме прочего, хочет использовать материал публикаций, которые непрерывно распространяются в Германии на протяжении последних двадцати лет. Я ответил господину Штуббендорфу прилагаемым письмом, на которое он ответил мне письмом, которое я тоже прилагаю.
Я не знаю, что задумали Вы или редактор литературного журнала, но я не думаю, что возможен еще какой-то ответ на последнее письмо господина Штуббендорфа.
Сегодня я отправляюсь в Европу. В середине июля мне можно будет писать по адресу: Порто-Ронко близ Асконы, Тичино, Швейцария. Я был бы рад услышать от Вас пару слов о том, что можно сделать в этой печальной ситуации. Я вступил в переписку с господином Штуббендорфом, так как полагал, что он представляет издательство. В противном случае я без обиняков отклонил бы всякие предложения подобного рода.
С наилучшими пожеланиями,
преданный Вам
Эрих Мария Ремарк.
Карен Хорни
Предположительно конец октября 1952
Возлюбленный мой ангел!
Я наконец получил ответ на мой телефонный звонок и с ужасом узнал, что тебя упрятали в лазарет. Все это произошло от того, что я надолго дезертировал и перестал заботиться о тебе! Сейчас, когда я каждое воскресенье председательствую за столом у камина (о, эти окорока и душистые сады иезуитов!), мой спаниель мог бы потащить нас по снегу и льду Центрального парка в темный полночный час (хотя я периодически издаю невротический вой, я ни на минуту не забываю, что должен объяснить тебе суть психоанализа), а потом мы бы бодро вернулись и принялись пить великолепный коньяк.
Увы, мой ангел, для твоего покорного слуги, к которому незаметно подкрался диабет (с тех пор как я об этом узнал, я стал спекулировать на сахарной бирже), настало время воздержания, во всяком случае, на какое-то время, но ты меня перещеголяла и загремела в госпиталь! С нас вполне достаточно и одного больного! Дай мне только подлечить печень и приезжай. Теперь ты нужна нам всем больше, чем когда-либо при наших неврозах, параневрозах и бегстве в призрачный мир богоугодной шизофрении. К сожалению, ты не имеешь никакого права уставать, и мы должны твердо стоять на том, что ты нас не подведешь и не разочаруешь. Такое случилось бы впервые, и что в этом случае начнут вытворять свежевылеченные психопаты, можно сравнить разве что с неистовством пляски святого Витта и бредом истериков самого мрачного Средневековья. Вот, у меня уже что-то начало подергиваться под правым веком, в юго-восточном углу.
Похоже, что вернулась весна, на улице стоит по-настоящему теплая майская погода, и я припас для тебя пару бутылок Шамбертена тридцать седьмого года и Йозефсхофера сорок девятого. Эти вина великолепны, а так как мы с тобой пока не можем их пить, то они будут самым поэтичным (хотя и не удовлетворяющим) символом в мире: томление без насыщения, но зато с целью!
Радуйся! Салют! Привет! Любовь!
Твой Алоизиус де Сукре III, младший, урожденный фон Окорок.
P. S. Передай своей бродяге-дочери, чтобы она позвонила мне в первой половине дня!