– На сегодняшний вечер можешь считать меня своим другом, – пожал плечами Гарри и только потом понял, что звучало это ужасно.
– Ты не делаешь ситуацию лучше, Поттер, – Драко рассмеялся, – пора смириться, дипломатия не твое, но я как ни странно, очень польщен твоим вниманием. Ладно, слушай, моя версия такова: когда я забрал Северуса из Мунго, он был чертовски плох. Мне казалось, что еще немного, и он рассыпется на части. Магии в нем хватило только на побег, так скажу. Видимо очень сильно сбежать хотел. А потом, когда мы затаились в Париже, ну, были моменты, когда я таскал его на себе мыться, потому что путь до ванной на собственных ногах у него занимал минут тридцать. Я очень боялся, что что-то случится, но он, черт, он такой упертый, – Малфой тяжело вздохнул, – сказал, мол там я сдыхать не намерен, а если сдохну здесь, хоть не так обидно будет. Без магии было тяжело, потому что я не знал, что делать, если с ним что-то случится, и мы тогда решили, что будем жить по-маггловски, пока он не придет в себя. Приняли правила игры. Знаешь, это звучит как-будто я девка влюбленная, – он улыбнулся, стараясь скрыть неловкость, – но я, наверное, ни о ком никогда так не заботился. Я был готов вскочить в любое время дня или ночи, когда он выл. Просто знал, что если воет, и я это слышу, значит совсем плохо. Но со временем стало лучше. Физически мы его подлатали, остались только шрамы на шее да и хрипит иногда как чертов грифон, а вот с психотропной стороной этой *** змеи, все обстояло хуже.
Малфой замолчал. Гарри подождал немного и повернулся в его сторону, подумав, что может быть упустил какой-то заданный ему вопрос. В отблесках света фонарей было заметно, как Драко сжимает челюсти и пытается ровно дышать, хотя дается ему это с трудом.
– Тебе плохо? Может остановимся? – Малфой мотнул головой, – если не хочешь, не рассказывай подробности, скажи просто с какой руки ожидать удара, – попытался разрядить обстановку Гарри.
– Да нет, все нормально, просто думаю, насколько далеко я готов зайти в своем рассказе.
– Он останется между нами, – тут же среагировал Поттер.
– Ну да, Обливейтом я в тебя не кину. Ладно, у него просто как у тебя, есть некоторые проблемы с чувством вины, я думаю, объяснять откуда ноги растут не нужно, – Гарри кивнул, – это чувство преследовало его всю жизнь, поэтому хорошие эмоции он испытывает несколько…
– Эмоциональный диапазон как у зубочистки? Гермиона так говорит.
– Еще немного, и я признаю, что она мне нравится, – приподнял брови Малфой, – в целом, да, он может испытывать негативные эмоции, он их понимает. А вот все, что находится выше нуля, нужно тащить калеными щипцами.
– Так может это не в змее проблема? – Спросил Гарри, поправляя очки и всматриваясь в белую морось в свете фар.
– Не думаю, он ведь не всегда такой был. По крайней мере, я мог его рассмешить. Он не злился, когда я к нему прикасался, а сейчас, – Малфой закатил глаза так далеко как смог, – не приведи Мерлин его случайно за руку взять, рычит. Мне просто кажется, что когда тело отболело и душа перестала чувствовать вину, по крайней мере не перед всеми, ему стало хуже. Я не знаю, как это объяснить более понятно, – вздохнул Драко, заметив Гарри, который нахмуренно вникал в его словесные конструкции.
– Можно на конкретном примере?
Малфой помолчал.
– Я сейчас расскажу тебе две истории, и если хоть кто-то кроме нас троих об этом еще узнает, я тебе клянусь, мне не нужна будет магия, чтобы тебя убить. Я сейчас не шучу. Если ты хочешь пример, то только с таким условием.
– Я обещаю, – Поттер на секунду взглянул в серые глаза. Малфой еще немного помедлил.
– Когда он более менее пришел в себя, я почувствовал себя ненужным. Потому что магии у меня не было, сил уже тоже, а теперь у меня и цели не было. Он во мне больше не нуждался, и я подумал, что он оставит меня. Это я сейчас понимаю, что повода для таких мыслей не было, но тогда я просто лежал, и лежал, и лежал. Я тебе утром сегодня уже рассказывал эту историю, – Поттер кивнул, – каждый страдает по-своему, но наши с ним методы достаточно похожи. Однажды я все-таки себя поднял и вышел из дома, думал проветриться, а пришел с бутылкой джина что ли. Скребусь к нему, захожу, а он тоже уже бутылку открыл, лежит курит. Как ты понимаешь, продолжили мы вместе. Он тогда мне рассказал, что матушка твоя его простила. Что когда он был в коме у него была возможность просто побыть там. В каком-то месте без времени. Побыть с человеком, который был ему действительно нужен. Что они много говорили обо всем, о важном, о неважном. Та надпись на обороте фотографии не всегда там была, она появилась когда он пришел в себя. Она сказала ему, что нельзя всю жизнь жить с таким грузом вины. Не то, чтобы он сильно вдавался в подробности об этом всем, я понимаю, что ты хочешь знать, но я сам не знаю. Видимо этот разговор на него сильно повлиял. Он наконец отпустил эту ситуацию. Я читал, в психологии это называется гештальт, так вот, он его закрыл этой встречей. Расставил все точки над i. А потом, он попросил у меня прощение, – Малфой вздохнул настолько глубоко, как смог. Гарри понял, ему тяжело говорить, – нас с ним связывает тоже достаточно, эммм, тяжелое воспоминание, и это не смерть Дамблдора, – спешно добавил он. Признаться, Гарри подумал именно об этом и сейчас всерьез задумался, – у них был уговор, они понимали, что все так и случиться рано или поздно, проклятие было не отменить… мы все не без греха, но на этот грех у него была индульгенция. Это была осознанная жертва для них обоих. А вот со мной все, как выяснилось, было хуже. Так, мне просто надо собраться и рассказать тебе это дерьмо, – Поттер понимал, что Малфой тянет с рассказом от переживаний, его сильно выдавали зардевшиеся щеки, – я расскажу тебе это так, как это происходило, иначе ты вряд ли поймешь, почему я так трясусь над этими воспоминаниями, – наконец хмыкнул он, – когда я не выполнил задание, меня решили наказать, а у Лорда была достаточно больная фантазия. Пытать меня Круцио ему было скучно, это можно было заслужить и просто так, без провинностей. Ему хотелось меня морально подавить и перед всеми унизить. Он приказал отцу меня… изнасиловать, – Гарри чувствовал, как по всему телу пробежала волна холода, стало неуютно и замутило, – а как ты знаешь, неподчинение - смерть, – Малфой сделал короткую паузу, но глубоко вдохнув продолжил, – я смотрю на отца, смотрю на мать, у нее слезы застыли, но держится еще. Великая женщина. А потом слышу голос Северуса: “Лорд, может быть позволите забрать эту игрушку мне? У мистера Малфоя передо мной образовался долг”, – Драко нервно усмехнулся, – просто чтобы ты понимал, у пожирателей были свои догадки, по поводу ориентации Северуса. И вот я сижу в осознании, что мне страшно не только за себя, но теперь еще и за него. Потому что ответ мог быть любым. Мне кажется проходит миллион часов, но по факту несколько секунд, я слышу “ну раз ты так просишь, Северус”, он меня чуть ли не за шкирку поднимает и волочет в комнату. Запирает все, вливает какое-то зелье, и я понимаю, что вообще не могу ничего контролировать. Что я даже не понимаю о чем думаю. Вижу как он снимает мантию, как снимает мою рубашку, и где-то на штанах я отрубился, – Драко проглотил ком и продолжил, – я приходил в себя раза два или три, все двоилось, было жарко, чувствовал кровь во рту, ну, короче, это не то, что мне сильно хочется вспоминать. И не то, чтобы я помнил сильно. И когда последний раз очнулся, он очень изящно мне о щеку и живот свою липкую руку вытер. Я лежал там голый, изнасилованный, мерзкий и, знаешь, у Лорда все ведь получилось, он хотел меня унизить, но это было даже хуже, – Гарри посмотрел на Малфоя. Даже в полумраке салона было заметно, как по его щеке поползла одинокая слеза и скрылась, капнув в ворот рубашки, – мне было так плохо. Я подумал, почему было просто меня не убить, ну зачем все это. Но это оказался не конец. Босого и только в трусах, он меня отволок обратно, мол смотрите мой Лорд, он же жалкий, его даже для пыток или утех не интересно использовать. Я даже не особо помню это, если честно. Говорит, пара Круцио в меня все равно тогда полетела. Сознание отключилось, и пришел в себя я только когда мы снова в комнате оказались. Думаю, ну все, погнали на второй круг. А сил нет сопротивляться. Он влил мне какое-то зелье опять, стало легче, он взял виски из шкафа, глотнул, ну, знаешь, как будто ничего не произошло, сел в кресло и говорит: “иди в душ, потом поговорим”. Я просидел там часа два. Мне казалось, что я такой грязный. Ну не физически, – голос Малфоя окончательно сорвался, и он замолчал. У Поттера тяжело билось сердце, – дай мне, там в бардачке в коробочке с зелеными листьями таблетки.