Когда пришел мой черед представлять произведение, я увидел, как она напряглась. Я встал, держа в руках роман. «Дом на краю света» Майкла Каннингема», – объявил я. Не сводя с нее глаз, словно обращаясь к ней одной, я в нескольких словах объяснил, почему мне понравилась эта вещь, и прочитал отрывок.
Затем настала ее очередь, и она представилась – чуть громче, чем требовалось. Затем она назвала имя автора, который был мне неизвестен. Судя по реакции преподавателей, они его тоже не знали. Они попросили рассказать об авторе подробнее, но она ограничилась кратким ответом: «Она мало известна, я случайно нашла ее. Не важно, кто она, важно, что она пишет». И продекламировала стихотворение, все из изломанных фраз и образов. Она читала его наизусть, устремив глаза в глубь зала, при этом руки ее чуть дрожали.
Когда семинар закончился и мы вышли из аудитории, я увидел, как она идет впереди меня торопливой походкой. И хотя ничто в ее поведении не располагало к этому, я все же окликнул ее.
– Можно с тобой поговорить?
– Мне некогда, – ответила она устрашающим тоном.
– Я просто хотел узнать. Автор, чье стихотворение ты прочла…
– Забудь. Мне не следовало читать это.
– Да нет же, это было так… интересно.
– Интересно, – повторила она, окинув меня сердитым взглядом, и нырнула в поток выходивших из лицея учеников.
С тех пор при встрече она адресовала мне сдержанный кивок, который, хоть и был приветствием, удерживал меня на расстоянии. Другого случая заговорить с ней мне не представлялось, и это было досадно. Потому-то я и пришел на этот праздник, решив наконец действовать.
Мой последний шанс.
Расталкивая всех вокруг, друзья Джулии ринулись на танцпол.
Она прошла к бару, взяла бокал сангрии и стала едва заметно раскачиваться, но не под музыку, а следуя какому-то иному ритму. Потом обвела глазами зал и, встретившись со мной взглядом, вдруг замерла. Не сумев скрыть смятения, но желая соблюсти приличия, она подняла в приветствии бокал и тут же отвернулась.
Остолбенев от неожиданности, я не успел ответить, а потому направился к бару. Но она исчезла. Я лихорадочно пересел на другое место в надежде отыскать ее. Неужели она ушла?
– Черт, куда она подевалась? – проворчал я.
– Если скажешь, кого ищешь, попробую тебе помочь, – послышался насмешливый голос у меня за спиной.
Я вздрогнул. Рядом, улыбаясь, стояла она, вполне уверенная в себе.
– Подружку… – промямлил я, – пропала куда-то, а я тут торчу один уже целый час.
– Ясно, – проговорила она с лукавым видом.
Меня это задело, и я почувствовал желание сбить с нее эту улыбочку.
– Ну так что у тебя новенького с того раза, как ты читала нам свое стихотворение?
Она встрепенулась, с вызовом посмотрела на меня. Мои слова ее явно задели, и я уже злился на себя за это.
– Ты знал, что оно мое?
– На тот момент у меня были сомнения. Но все на это указывало. Этот никому не известный автор, то, как ты уходила от вопросов преподов, твои дрожащие губы. И наконец твоя реакция. Я потом поискал этого автора в Интернете… Ничего.
– Я, наверно, смешно выглядела, – сказала она, задрав подбородок.
– Нет, храбро.
– Мне хотелось показать какой-нибудь свой текст знающему человеку, – пояснила она. – Чтобы понять, чего он стоит. Я поняла, что у меня нет таланта.
– Ты давно пишешь?
– Да, – застенчиво ответила она. – В мечтах я представляю себя писательницей. Но на самом деле думаю стать преподавателем литературы. А ты? Почему ты выбрал научный класс, если увлекаешься чтением?
– Противопоставлять науку и литературу немного банально, ты не находишь? Я люблю литературу, но она меня… сбивает с толку. Все эти чувства, которые она вызывает… я от них теряюсь. У меня нет дара слова. Хотя мне это очень нужно. А наука дает уверенность. Знаешь, ничто так не успокаивает, как уравнение. Теорема, способ решения, результат.
– Интересный взгляд. А на меня точные науки нагоняют тоску. Все классифицировать, все расставить по порядку – меня это угнетает. А куда ты хочешь поступать?
– Понятия не имею. Наверно, в какую-нибудь бизнес-школу. Реальная жизнь не слишком меня вдохновляет.