— Конечно. Топливо. Излучение… Хочешь чаю?
Вик стряхнул остатки цветка с ладони и взял чашку.
— А что думаешь ты?
Чарли пожал плечами.
— Я думаю: хорошо, что они есть.
На следующую ночь устроили засаду на корабле. Напросился и Чарли — ему не смогли отказать, когда он серьезно и старательно произнес:
— Если появится призрак, я с ним справлюсь. В Шотландии очень много призраков. Я привык.
И они пошли на корабль — Чарли, Андрей и Вик, одолеваемый смутными предчувствиями. В привидения он не верил. Он верил в Глеба — когда-то. А теперь… Глеба звали — но тот отказался. Отказался сделать запись о том, как ждали на заброшенном звездолете призрак капитана! Их он тоже пытался отговорить, но Вик уперся. Он хотел знать, что происходит. И кто до одури напугал Женьку — тоже хотел знать.
На корабле все было именно так, как она рассказывала. Белый стерильный свет и муторный запашок. Воздух с привкусом древней дезинфекции и металлическое эхо. Шаркающее шаги. Скрип медленно раскрывающейся двери в каюту. Дикое, ужасающее лицо, один в один похожее на посмертное фото, и желтоватые пятна на рубашке с завязками…
— Чего ты хочешь, о призрак? — хрипло выговорил Чарли.
— А где этот ваш главный волосатик? — спросил призрак. — Он мне яблочек обещал, яблочек обещал потереть…
Это был капитан Крылов собственной персоной — невероятно дряхлый и совершенно безумный, главный пациент секретной психбольницы, по горькой иронии расположенной совсем недалеко от места, где он посадил свой корабль. Вик подумал — может, он сошел с ума, когда «Арес» совершил посадку на Марс? А может, чуть раньше, а может, чуть позже, когда вышел под бесконечно чуждое фиолетовое небо и увидел бесконечную степь, бескрайнее море цветущих марсовых слезок. Но ведь экспедиции не было, вдруг вспомнил он.
— Схожу за яблоками, — сказал Чарли и двинулся к выходу. Его остановил мрачный голос Глеба.
— Ну ладно, поиграли и хватит, — сказал он, боком вдвигаясь в каюту. — Капитан, я же просил вас не показываться…
— Да брось, Глебушка, они хорошие ребята, никому не расскажут, — добродушно отмахнулся Крылов. — Не расскажете же?
Вик с Андреем старательно замотали головами, а Чарли вдруг нахмурился.
— Мы, конечно, не расскажем, — сказал он. — Но что именно мы не расскажем?
Глеб глубоко вздохнул.
— Помнишь, Чарли, как Женьку в больницу возил? — спросил он. Шотландец кивнул. — Сперва я ничего не понял, полез туда, просто потому что давно хотел снять чувствилку-саспенс. Ну, типа — ветер, заброшенный корпус, чуваки с автоматами…
— Да, мы поняли, — поторопил его Вик, нервно косясь на Крылова.
— Ну, в общем… — повторил Глеб…
Обойти охрану оказалось не то чтобы легко, но и не слишком трудно — на входе Глеб прикинулся пациентом, а на пустынной, в пыльных смерчиках территории практически безлюдной больницы — очень тупым пациентом. Дверь в заброшенный одноэтажный корпус была, конечно, заперта, и Глеб для начала решил обойти здание кругом. Он продирался сквозь серую от пыли полынь, когда внезапно его хриплым шепотом окликнули из окна.
— Эй, волосатик, — услышал Глеб. Поднял голову и увидел прижатое к решетке лицо Крылова…
Сначала он просто не поверил себе. Потом — сопоставил полупустые здания, в которых даже пластырь, наверное, не сопрешь, безобидных фермеров, населяющих окрестности, и охрану с автоматами. И запись-чувствилку Первой Марсианской, которая, конечно, фейк — но, кажется, не вся… К его досаде, Крылов и правда был невменяем. Из героя-космонавта он превратился в слабоумную развалину — интересовали капитана только яблочки, недоступные из-за больных зубов. Глеб ушел и вернулся на другой день с пакетом яблок, теркой и обрезанной бутылкой из-под воды, которую можно было передать через решетку.
Его усилия оказались напрасны: Крылов утверждал, что всегда находился в больнице и ничего в жизни не видел, кроме ковыльной степи, расчерченной оконной решеткой. Все ему чудилось, что он улетает куда-то с Земли, виделись другие планеты, — вот и сидит, потому что сам себе опасен. «Вспомните, — умолял Глеб. — Вы в самом деле были капитаном. Вы действительно летали на Марс. Вспомните ваш корабль — огромный блестящий диск. Если бы ваши окна выходили на другую сторону, вы могли бы видеть его прямо отсюда…» «Корабль помню, — легко соглашался Крылов, — здоровенная железяка. Приезжал один прыщ, возил фотографировать. Меня тогда в форму нарядили, красивая форма, получше, чем у тех, других… Только давно это было, я уже подробностей не помню. А чтоб на Марс летать — это ты что-то путаешь, волосатик». Глеб рычал и плевался, а Крылов отводил глаза и все твердил: корабль помню и фото, а остального — не было.