- И не только, нужно было просто поговорить… прости, – прошептал я в его шею.
- Не извиняйся. Я сам виноват во всей этой ситуации. Сам толкнул тебя в объятия своего брата.
- Мммм… - застонал я раздосадовано. – Я сейчас не хочу говорить об этом, давай поедим.
- Хорошо. Как ты захочешь, любимый.
Завтрак проходил тоже странно. Мы обычно в выходные спим допоздна, а потом в полной тишине поедаем то, что я приготовлю. Но сегодня Эмиль помогал мне приготовить завтрак, потом включил центр. Мы кормили друг друга омлетом и тостами. Все перепачкались, и я слизывал джем с его груди. Целовал сладкие губы и был просто счастлив. Безмерно.
Всю нашу идиллию романтического завтрака нарушил звонок в дверь. Мы переглянулись. Так как я всё же был чище Эми, я и пошёл открывать. За дверью стояла Диана.
- Диана? Доброе утро, – немного удивлённо поздоровался я. Она смерила меня каким-то гневным взглядом и, отодвинув, прошла в квартиру.
- Где Эмиль? – как-то зло спросила она. – Уже на работе, вот и отлично! А то мне нужно с тобой поговорить! – с каждым словом она злилась всё больше. И, не давая мне сказать, начала наступать на меня. – Я всегда считала тебя бесполезным. Ты никогда бы ничего не добился без моего сына! Ты никогда бы не смог нормально жить, если бы тебя не вели за ручку! Ты ничтожество! Я говорила Эмилю не связываться с тобой! Но он твердил всегда одно и то же! Люблю! А я ненавидела тебя! Спросишь за что? Раньше бы я не ответила на этот вопрос, но сейчас у меня есть повод! Ты, урод, спишь с моим младшим сыном и наставляешь рога моему старшему сыну! Вот за это я тебя ненавижу! А теперь ты, ничтожество, соберёшь свои вещи и съедешь в свою маленькую квартирку! И чтобы я тебя не видела рядом с моими мальчиками! Никогда!
Я стоял и молчал. Что я могу ей сказать. Я всегда знал, что она меня не любит, ну, а теперь она просто сказала мне это в лицо. Я перевёл взгляд на Эмиля. Всю речь своей матери он простоял в проёме кухни, глаза тёмные. Он в ярости.
Так странно. В обычной жизни, вне постели, его так сложно вывести из себя. Да, иногда он кидается вещами, но кричит редко. Почти никогда.
- И когда это, мама, ты стала так заботиться о своих мальчиках? – холодно спросил он. Она дёрнулась и медленно повернулась.
- Ты дома? – немного растерянно, но тут же взяла себя в руки. – Я всегда заботилась о вас.
- Да? Странно,… а помнишь, как Ники подхватил ангину в шесть, кто разрывался между работой и больным ребёнком? Энжей. А помнишь, как он упал и разбил коленную чашечку в девять, кто, мама, находился рядом с ним в больнице? Не я и не ты. Энжей. А кто, мама, всегда старался быть незаметным, когда ты была в не самом лучшем настроении? Энжей. А кто, мама, терпит меня уже двенадцать лет, не сказав ни слова о том, что просто ненавидит секс со мной? Энжей. И кто, мама, всегда, как только тебе приспичит, помогает тебе? Не мы, мама. Ни я, ни Ники. Ведь мы, мама, не воспринимаем тебя как мать! Ты просто женщина, подарившая нам жизнь. И я, и Ники ничего не оставалось, как стать самостоятельными рано. Он сейчас только начал жить. Жить как полтора года, наконец, поняв, почему он для тебя всегда был такой обузой, мама. Ты, возможно, и не понимаешь, что сделала ему больно, очень сильно больно, рассказав о Николь. Ты никогда не понимала, мама, что он мальчик. И что ты сама виновата в том, что он пропадает ночами. Ты ведь даже ни разу не спросила меня, где он бывает. Ты сама придумала себе отговорку. Ты переживала? Я не верю. Ты только и делаешь, что переживаешь за свою репутацию. Мы не желаем тебе зла, мама, но вмешиваться в нашу жизнь больше не позволим.
Я, молча, смотрел, как Диана зло кривит губы. Потом перевёл взгляд на входную дверь. Ники плакал. Я, не думая, оторвался от стены и обнял его. Он всхлипнул и обвил меня руками.
- Прости, я не смог её удержать. Она как с цепи сорвалась, – тихо сказал он, всхлипывая на каждом слове. Я гладил его по спине, волосам, целовал в макушку.
- Всё хорошо, вишенка моя. Тихо, не плачь.
- Прости меня. Прости.
- Я не злюсь.
- Он рассказал тебе, да? О том, что я ему сказал тогда. Я не хотел, я влюбился. Я такой дурак. Ты для меня всё. Дороже, чем всё. Роднее, чем они. Ты для меня всё, Энтони. – В квартире была тишина, и в тишине он всхлипнул. – Я люблю тебя.
- Николя! – заорала Диана. Эмиль, молча, подошёл и протянул брату салфетку. Я взял и как в детстве начал вытирать его слёзы. Он смотрел на Эмиля круглыми, шокированными глазами.
- Я не позволю сделать из моего сына ещё одного гея! – завопила она. Ники дёрнулся. Я прижал его сильнее и, подняв на руки, понёс в его комнату. – Поставь его, извращенец! Я засужу тебя!
- Мама, да заткнись ты, наконец! – дальше мы не слышали, как они ругались, потому, что я зашёл в комнату и прикрыл дверь. Сел вместе с ним на кровать. Ники дрожал.
- Успокойся, маленький.
- Энтони, что же будет теперь? – сипло от рыданий, спросил он.
- Пока не знаю. Мы с тобой такую кашу заварили. А вот разгребать это Эмилю. Как она узнала?
- Помнишь ту пожилую пару в парке? – я кивнул. – Так вот, оказывается, они помнят тебя ещё по приездам с Эмилем к нам в гости. Они и рассказали маме. Энжей… она так кричала.
- Тихо-тихо, вишенка.
- Но Эмиль так спокойно отнёсся к её словам…
- Мы вчера ещё поговорили об этом. Он увидел твой засос на моей шее. Уж как он догадался, что это ты его мне оставил, я не знаю. Но потом он рассказал о твоём обещании забрать самое дорогое…
- Нет! – он встрепенулся и, обняв меня за лицо дрожащими ладошками, проговорил в самые губы. – Сначала всё было именно так. Я долго думал, какое словосочетание придумать, а потом вспомнил о синих орхидеях. И подумал, что амариллис намного лучше. И так как вы всегда занимались таким странным грубым сексом, почти BDSM, я точно не был уверен, но сказал тебе те слова. Я так ждал, что ты сразу среагируешь, но прошло полтора года.… И когда ты пришёл ко мне в комнату, я думал, что сойду с ума от волнения. Но я уже тогда сам понимал, что дело не в мести брату…. Да и за что мне ему мстить? За смерть сестры? Но я не знал её. За удар? Но я сам виноват в этом. Ненужно было говорить столько глупостей, – он вздохнул и дотронулся губами до моих губ. Мягко, нежно, трепетно. – Я влюбился. За полтора года ожидания, за несколько часов в твоих объятиях, я влюбился в тебя. Я понимаю, что ты принадлежишь ему. Но я так бы хотел… - он не договорил. Дверь отворилась, и в комнату плавно прошёл Эмиль. Выражение лица очень серьёзное, но, увидев нас, он немного расслабился.
- Не скажу, что это большая неожиданность. Не скажу, что очень доволен ситуацией. И не скажу, что рад тебя видеть, братик. Но ты останешься здесь. К матери ты не поедешь. Вещи заберу позже. Но… у меня есть условие. – Николя напрягся. И я, и он очень хорошо понимали, что это будет за условие. – Если ты приблизишься к Энжей и протянешь к нему свои маленькие прекрасные ручки. Ты вернёшься к матери.
- Эмиль…
- Эн, я прекрасно понимаю, что он влюблён, я прекрасно понимаю, что ты заботишься о нём, но, любимый, ненужно потакать ему и в этом. Я не смогу делить тебя ни с кем. Ники, братик, ты понял, что я тебе говорю?
- Обнимать можно?
- Ники…
- Это просто объятия.
- Хорошо.
Я видел, что Эмиль еле сдерживает смех, да и Ники пытается сдержать улыбку.
- Целовать по утрам и желать доброго утра?
- В щёку.
Ники уже вовсю улыбался. Эмиль прошёл и сел рядом с нами.
- Ты знаешь, как я люблю тебя, Эмиль?
- Знаю. Но, похоже, Энжей ты любишь больше.
- Да, это так. – Они встретились глазами. – Я знаю, что он твой.
- Прекрасно.
- Так, всё, стоп, – прошептал я. – Меня спросить не хотите?
- Хотим, любимый, – нежно ответил Эмиль.